Виктор с чувством облегчения говорил себе, что все теперь ясно. Он опять один — и точка.
Он мчался вперед, как человек, который вырвался на волю и спешит в родные места.
Очнулся от мыслей, только когда путь ему преградило болото. Здесь ручей вливался в котловинку, занесенную илом. Противоположный берег был черный и вязкий — его уже осеняла тенью лесная чаща, а ближний, засыпанный галькой, поблескивал, как рыбья чешуя.
Идя вдоль этого берега, Виктор взобрался на горку между обрывом и ручьем. Желтая маньчжурская береза, склоненная над водой, была окружена высокими белесоватыми зарослями багульника, а по всему склону обрыва, неожиданно крутому в этом месте, вился дикий виноград.
Первым намерением Виктора было срезать кусок лозы, привязать ею к рюкзаку убитого глухаря, поданного ему Ягой, и продолжать путь. Но, поглядев на солнце, уже близкое к закату, он решил, что идти дальше не стоит.
Здесь его догнал Алсуфьев.
— Чего ты так бежишь от меня, скажи на милость? Уж и пошутить нельзя…
— Спасибо за такие шутки!
— Брось! Неужели ты серьезно подумал, что я отниму у тебя ружье?
Виктор молчал и копал ножом ямку.
— Право, ты еще совсем ребенок… Ну, пошли, час поздний.
— Потому я и сделал остановку. Место удобное, переночую здесь, а завтра вернусь к Третьему Ю.
— Но в этом нет никакого смысла.
— А какой смысл блуждать, не зная дороги? Вы торопитесь — это понятно: не хотите встретиться с Ю. Ну а я…
— Постой, что ты мелешь? Какая у меня может быть причина избегать Ю?
— Простите, Павел Львович… но я хорошо знаком с Люй Цинем. И у Третьего Ю мы как-то ночевали с отцом.
Алсуфьев смутился. Понял, что Виктору известно, кто был закопан в землю на Тигровой тропе.
Он вдруг как-то растерялся. Виктор это видел, но не хотел его щадить, говоря себе, что «таких надо крепко бить по голове». Ломая сухие сучья для костра, он сказал грубо:
— Ну а мне спешить некуда. Предпочитаю пожить в фанзе и дождаться Ю.
Он развел костер и ушел за хворостом, а когда вернулся с охапкой, Алсуфьев сидел у огня и курил трубку. Выражение лица у него было тревожное, как у человека, попавшего в затруднительное положение: ведь если Виктор действительно вернется в фанзу, он останется здесь один, безоружный — даже ножа у него нет. А пойти с Виктором — значит встретиться лицом к лицу с Ю. И неизвестно, как тот поведет себя. Может, деликатно обойдет молчанием щекотливую старую историю, а может, и попросту выпроводит его, Алсуфьева, из своего дома.
Виктор отправился на поиски. Нашел дикорастущий чеснок, нашел у речки довольно вязкую глину. Принес все это к костру (за которым Алсуфьев присматривал, до некоторой степени оправдывая этим свое присутствие) и, натерев глухаря изнутри чесноком, посолил и принялся обмазывать его глиной.
— Самый лучший способ! — одобрительно сказал Алсуфьев. — Теперь можно и укладывать.
Он услужливо раздвинул догоравшие дрова, чтобы Виктор мог уложить между ними в горячую золу глиняный шар с глухарем внутри.
Оставалось только поддерживать слабый огонь. Виктор подвесил над огнем котелок с водой для чая.
— Все в порядке. Не пройдет и получаса, как будет у нас жаркое — пальчики оближешь. Ну а пока можно досказать о Среброголовом. На чем я остановился?
— На том, как он стал хунхузом, благородным хунхузом, — после минутного колебания подсказал Виктор, в душе удивляясь Алсуфьеву. Ну и человек! Что он, только делает вид, будто ничего не произошло, или и вправду уже забыл обо всем, как легкомысленный ребенок?
— Да, да. Так вот в это время он наткнулся на красных — остатки разбитого отряда. Какие-то рабочие из Мукдена, студенты, которых преследовали за забастовку. После разгрома им пришлось удрать в лес. Каким образом эти люди перевоспитали Среброголового — не знаю. Люй Цинь об этом ничего конкретного не рассказывал. Но в тридцать втором году Среброголовый был уже красным и оборонял Шитоухэцзы… Впрочем, я ведь только излагаю тебе будущий сценарий. Итак, что же сыграло решающую роль? Французы предположили бы, что женщина, американцы — что раздвоение личности, а в России, пожалуй, объяснили бы выступлением Сталина по радио. Вообрази: тайга, внутренность фанзы и люмпен-пролетарии у репродуктора…