– Эй, друг! – закричал один из любопытных. – Идите-ка сюда! Тут один кабальеро желает с вами поговорить!
Таинственный незнакомец приблизился.
– Сеньор кабальеро, – учтиво сказал ему дворецкий, – поверьте мне, что не простое любопытство заставляет меня беспокоить вас. Меня послал мой господин навести справки о его друге, исчезновение которого ему внушает беспокойство, так что он даже опасается, что его нет в живых. Что вы знаете о доне Эстебане де Аречизе?
– Очень многое. Но позвольте спросить, кто ваш господин?
– Дон Августин де Пена, владелец асиенды Дель-Венадо!
Радость на миг вспыхнула в глазах незнакомца.
– Я постараюсь доставить дону Августину, – отвечал он, – любые сведения, какие он пожелает. Далеко ли отсюда его асиенда?
– В трех днях пути на добром коне!
– У меня отличная лошадь, и если вы можете подождать меня до завтрашнего вечера, то я поеду с вами, чтобы лично переговорить с доном Августином!
– Согласен! – отвечал дворецкий.
– Прекрасно, – поспешно кивнул незнакомец. – Так ждите меня завтра вечером. Поедем ночью по прохладе!
И незнакомец удалился, между тем как дворецкий вскричал:
– Карамба! Надобно признать, что этот кабальеро чертовски любезен!
Подобный конец разговора не соответствовал ожиданиям любопытных, которые поэтому были совершенно разочарованы. Но делать было нечего; они уже видели, как человек в красном платке проехал мимо них верхом и быстро удалился к северу от президио.
Незнакомец в точности сдержал свое обещание: на другой день к назначенному часу он был уже на месте.
Посланцы дона Августина самым сердечным образом распрощались с хозяином дома, уверив его, что он, со своей стороны, может рассчитывать на радушный прием в случае посещения им асиенды Дель-Венадо. В этих патриархальных краях самый последний бедняк покраснел бы от стыда, если бы ему в награду за гостеприимство предложили иную цену, кроме чистосердечной благодарности и обещания в свое время оказать такой же прием.
Выехав из Тубака, всадники пошли крупной рысью, причем оказалось, что лошадь незнакомца ни по силе, ни по красоте ни в чем не уступала коням его спутников.
Весь путь был сделан очень быстро, так что утром третьего дня путешественники завидели вдали смутные очертания колокольни асиенды Дель-Венадо. Спустя полчаса они спешились во дворе асиенды. Восходящее солнце радостно посылало свои первые лучи, но, несмотря на это, все вокруг асиенды носило какой-то печальный характер. Казалось, грустное настроение ее хозяев сообщилось и окружающей природе.
И в самом деле, тоска снедала Розариту, и асиендеро все более беспокоился, видя, как дочь его день ото дня становится печальнее. Несмотря на свое ужасное состояние в день битвы с пиратами и индейцами, девушка успела убедиться, что Фабиан остался жив. Еще утром она слышала его голос, а несколько часов позднее, лежа на руках Сверкающего Луча в полуобморочном состоянии, она тем не менее с зоркостью женщины заметила, хотя и смутно, Фабиана, сражавшегося под охраной неизвестного ей охотника-гиганта. Почему же Тибурсио, задавала она себе вопрос, не приехал вслед за нею в асиенду? И тотчас отвечала: потому, что он или мертв, или же не любит ее. Оба эти предположения одинаково мучили ее.
Другим источником беспокойства асиендеро служило полное отсутствие известий от герцога д’Армады. К этому беспокойству примешивалось также и некоторое нетерпение. Дело в том, что предположенный брак его дочери и сенатора был делом рук дона Эстебана, и теперь Трогадурос торопил с исполнением его. Дон Августин открыл дочери свои намерения, но единственным ответом девушки были слезы, так что отец вынужден был подождать еще немного.
Наконец по истечении шести месяцев асиендеро решил каким-то образом прояснить ситуацию и послать дворецкого в президио Тубак разузнать об экспедиции, вышедшей оттуда под начальством испанца. Это была последняя отсрочка, которую выпросила себе донья Розарита.
В день приезда незнакомца на асиенду сенатор уже некоторое время находился в отсутствии. Асиендеро давно поднялся с постели, когда прибывший дворецкий доложил ему о том, что привез человека, могущего разрешить все его сомнения. Приказав ввести его в уже знакомый читателю зал, дон Августин послал в то же время известить Розариту. Она не замедлила появиться и села подле отца.
Через несколько мгновений в зал вошел незнакомец. Большая войлочная шляпа, которой он при входе лишь коснулся рукой в знак приветствия, но не снял, затеняла его лицо, на котором лишения и страдания оставили неизгладимые следы. Из-под широких полей шляпы спускался на лоб красный бумажный платок, совершенно прикрывавший его брови. Первым делом незнакомец устремил на дочь асиендеро испытующий взор.