— Зачем я вам?
— Недоверчивая малышка. Жизнь с людьми сделала тебя такой. Скоро пройдёт. Видишь ли, больше всего на свете я люблю своего сына. Но он молод и горяч, земля под ногами горит, земля не держит. Пришла пора остепениться. Ты станешь ему доброй женой, привяжешь его к земле и ко мне. Вы будете так счастливы вместе!
Зофья разглядывала призрачных гостей. Кто же из них сын Ягини? Кому она должна стать женой и как это возможно? Ведь она всего-то хотела любви бедного юноши.
— Соглашайся! Прекраснее жениха не сыщешь. Я сама его выкормила медовой росой и вырастила среди этих лесов.
Зофья вздрогнула. Люди и правда не приняли её, но следует ли из-за этого сочетаться с демонами? Ведь тогда она и правда превратится в ведьму, не достойную даже милости Единого.
Послышались шаги, распахнулись двери. На пороге показался запоздалый гость. Чёрные штаны и рубашка из сукна, на плечах плащ из оленьих шкур, на ногах стоптанные сапоги. Лицо закрывала белая костяная маска с прорезями для глаз, ноздрей и рта. Из-под неё вместо волос торчали пучки соломы. Голову венчали раскидистые оленьи рога.
— Здравствуйте, матушка! Я принёс вам еду, — заговорил он мужским голосом.
В руках у него была медная чаша с красным вином, какое пили только по праздникам. Да нет, это же кровь! Ещё горячая, человечья!
Зофья сжалась.
— Приветствую тебя, сын мой, — кивнула Ягиня. Остальные духи склонялись перед ним, как перед царём. — Ты, как всегда, очень заботлив.
Он подошёл к матери и принялся поить её из чаши, следя, чтобы кровь не переливалась на подбородок и одежду. Единственная еда, которую принимала хозяйка. Закончив, царь отставил чашу и вытер губы матери белым полотенцем.
— У нас гостья, — Ягиня указала на оробевшую Зофью на другом конце стола. — Специально для тебя пригласила, ты же так хотел!
— Матушка! — рыкнул он, как рыкали юноши, когда родители кого-то сватали им без их согласия. Зофья не удержалась от усмешки. — Я хотел уйти к людям, а не чтобы ты заманивала их сюда колдовством!
— Люди алчны, жестоки и невежественны. Они уже убили Белую горлицу, по которой ты скорбишь до сих пор. Они и тебя погубят. Оставайся в Ирие, здесь ты всегда будешь под защитой.
Юноша сложил руки на груди.
— Мы не сможем отсиживаться в безопасности вечно. Люди вот-вот придут сюда с топорами и огнём, как было в Заречье. Жаль, что ты меня туда не отпустила. Горлицу убили не люди, а один человек — Белый палач. Уж я бы взглянул ему в глаза, уж я бы призвал его к ответу, — он расцепил руки и сжал ладони в кулаки.
— Ты был слишком юн и хрупок, ты до сих пор слишком юн и хрупок. Ты не выстоишь! — Вместо ногтей у Ягини были отполированные чёрные когти. Она погладила ими костяную маску на лице юноши. — Давай проживём последние годы в Ирие вместе. Это лучше, чем мучиться, сражаться и гибнуть на войне, в которой нельзя победить.
— Но я хотя бы попытаюсь. Дождусь Вечернего всадника, который был обещан, и помогу ему отомстить, — отстранился юноша.
— Всадник вечерней зари — предвестник заката. Он приходит не мстить, а собирать долги. И требует он всегда самое дорогое, и с тебя тоже. Эта плата ещё никому не приходилась по душе, — печально ответила Ягиня. — Ладно, ты слишком разгорячён охотой. Поешь и отправляйся спать, завтра на всё мудрее смотреть будешь.
Она удалилась вместе со свитой призрачных духов. В повалуше остались только Зофья с юношей. Она оробела ещё больше, чем перед Ягиней. Зофье не приходилось бывать с мужчинами наедине.
Его шаги отдавались гулким эхом.
— Извини, что Ягиня тебя заколдовала. У неё иногда возникают… странные идеи, — обратился юноша к Зофье, поднимая маску с лица.
Она задышала часто, боясь увидеть что-то жуткое, но его облик поразил её в самое сердце. Юноша взлохматил сбившиеся от пота льняные волосы. Необычайно красивый, он походил на Крылатых посланников в храме: правильные, соразмерные черты, высокий лоб, волевой подбородок, изящный прямой нос с хищными крыльями. В глазах в опушке почти седых ресниц клубился стальной туман. Уголки тонких губ приподнялись в добродушной усмешке.
— Т-ты человек? — удивилась она.
— Гедымин Мрий, охотник. Можно просто Гед. Будем знакомы, — он протянул ей ладонь Она оказалась мягкой и тёплой.
Зофья назвалась и улыбнулась против воли. Имя-то какое древнее! Так только знать величали. В животе щекотало странным чувством, которого она раньше не ведала. От него разум мутился волнением, а слова путались на языке.
— В лесах Белоземья охотиться нельзя без разрешения губернатора Заградского, — сказала она совсем не то, что хотела.