— Они залезли мне в голову!.. — пятясь и скривившись, как от боли, прорычал оборотень. — И вынуждают открыть дверь, подражая голосам моей семьи! Идёмте наверх! Там они нас не достанут…
— Но ты… — начал Виктор.
— Быстрей уходим! Они давят! Ещё немного — и я поверю, что там моя жена и дети! Быстрей наверх! Меня вы остановить не сможете, если я пойду открывать им!
Алиса нашарила свечу под ногами и ткнула пальцем в нащупанный фитилёк. И первой кинулась к лестнице. Голоса матери она больше не слышала и начала подозревать, что Кун не совсем прав: те страшные существа, что бегают по всему дому извне, не давят — они вкладывают в их мозги иллюзию, слуховую или ещё какую, и тем самым заставляют повиноваться им и послушно выходить наружу покорными жертвами. Или что-то в том же смысле. В общем, Кун даже прав: это давление на сознание… дичи.
Она чуть не споткнулась на последних, верхних ступенях лестницы. Думать о себе, как о дичи. А ещё… думать о себе, как о современном (когда-то и где-то в другом месте) человеке, который слаб перед явлением мистических (или они реальные?!) существ, которые так легко могут шантажировать, манипулируя сознанием… Это даже больно.
Она ворвалась в коридор второго этажа и бросилась к Луле, сидевшей, сутулясь возле другой горящей свечи, оставленной ей. Бросилась так, словно только эта пугливая девочка могла её спасти… И за пару-другую последних шагов сумела-таки догадаться, что своим резким движением может перепугать белобрысенькую. А нужно ей это сейчас — самой ужаснувшейся перед происходящим, наткнуться на такую же испуганную? А потому последние шаги прошла, заставляя себя не спешить.
А когда добралась до Лулы, прикусила до крови губу, обернувшись к коридорной лестнице: а она? Не эгоистичней матери? Ведь она схватила горящую свечу и убежала вперёд, оставив брата и оборотня без света! Пусть Кун предупредил, что он видит в темноте, но ведь свет для него, живого, особенно сейчас — это надежда… И осеклась в своих беспорядочных мыслях. Что она сейчас мысленно сказала?
Алиса кивнула Луле, вскинувшей голову при её приближении, и быстро пошла обратно: там брат согнулся под тяжестью Куна, втаскивая его в коридор, а затем и к матрасам, брошенным по обе стороны коридора, к стенам. Мужчины немного замешкались: опираясь на Виктора и на стену, оборотень пытался сесть на матрас, но у него не получалось — трудно было опираться на одну здоровую ногу. Алиса подбежала к ним и помогла уложить Куна. Тот, очутившись на полу и сумев вытянуть пораненную ногу, с облегчением прислонился к стене.
— Кун, — присела на корточки перед ним Алиса, — Кажется, я кое-что вспомнила об этих измигунах. Почему я думаю о них, как о… неживых?
— Потому что они не порождения земных богов, как все те, кто состоит из плоти и крови. Но, леди Алиссия, об их происхождении лучше спросить знающих людей, — устало сказал оборотень. — Это не наши… сказки.
— Спасибо и на этом, — пробормотал она и, кивнув брату и оставив ему свою свечу, пошла снова к Луле.
Рядом с девицей, едва дышавшей от страха, она уселась на свой матрас и задумалась. Но все мысли взрывала в клочья одна-единственная: по всему дому, по его стенам и крыше, бегают некие сущности. Они не похожи на обычных живых существ, но они могут убивать. Почему она не спросила у Куна, не могут ли измигуны проникнуть в дом через дымоходы? Или, например, через чердачные окошки, которые наверняка имеются — те окошки вспомнила Алиса, о которых не подумал ни Виктор, ни она сама…
— Леди Алиссия… — прошептали со стороны, и она открыла глаза, с трудом удерживая отяжелевшие веки.
— Что, Лула…
— Пусть эта свеча догорит сама, — прошептала белобрысенькая. — Не тушите её, леди, пожалуйста… Лучше уснуть при свете…
— Не буду, Лула, спи, — отшепталась Алиса в ответ и вздохнула: судя по скорости сгорания, свеча может погаснуть за следующие два-три часа. Что делать? Или ничего не надо делать? Они уснут, и им будет всё равно, освещён ли яркой тёплой капелькой коридор, нет ли?..
Белобрысая тоже вздохнула и, закутавшись в одеяло, легла так, чтобы смотреть на горящую свечу. Дремлющая на ходу, Алиса даже проснулась от этого её упрямства и встала. На подрагивающих от переживаний ногах дошла до брата с оборотнем. Брат, уткнувшийся носом в тощую подушку, на звук её шагов не шевельнулся. Кун — тоже, но его глаза, до сих пор закрытые, немедленно блеснули прозрачной зеленью. Алиса прошептала ему:
— Я вам оставлю свечу на всякий случай.
И положила свечу между оборотнем и братом, ближе к последнему. Сомневалась она, что Кун сумеет вызвать огонь… Разогнуться не успела — получила тому подтверждение, когда оборотень прошептал:
— Вы с братом — маги огня, леди Алиссия?
Помедлив, она кивнула и пошла на место, раздумывая на ходу. Он сказал конкретно — маг огня. Значит, в этом мире у магов есть специализации? А они-то с Виктором думали, что умеют всё подряд, если получилось сотворить огонь. Хм, даже слово «умеют» для них многовато. Слишком уж самонадеянное слово, если говорить о них с братом.
Устраиваясь на своём матрасе, заметила, что Лула спит: глаза закрыты расслабленно, сопения почти не слышно — согрелась под одеялом. Алиса взглянула на свечу, поставленную в чашку (подсвечников не нашли. А, впрочем, и не искали — не до того было), и положила рядом с чашкой ещё две свечи, которые собиралась зажечь, если проснётся или разбудят. Уплывала в сон со смутной мечтой об изолированной комнате — о помещении, где комфортно переживать такую ночь, как эта…
…Коридор, защищённый двумя стенами с обеих сторон, не пропускал давления измигунов на прячущихся в нём. И всё же Алиса время от времени вздрагивала и открывала глаза, слыша далёкие знакомые голоса, умолявшие её впустить в дом, спасти от чудовищ… Когда от кошмаров во сне и наяву приходилось совсем туго, она просыпалась настолько, чтобы встать и на ощупь найти свечу, после чего ткнуть в неё пальцем. И в свете живого огня вновь засыпала, уже совершенно успокоенная, как и Лула, невидимая в темноте и что-то жалобно бормотавшая во сне, а при свете замолкавшая…
…Вздрогнув так, что сердце болезненно затрепыхалось, Алиса резко села и огляделась. Очередная, последняя, свеча догорела. Но коридор был виден от и до. Присмотревшись к его концу — туда, где спали мужчины, Алиса заметила лишь постельные принадлежности. Зато Лула спала, и удивлённая улыбка блуждала по губам белобрысенькой. Будить? Или не стоит — после этой ночи-то?
Но Лула вдруг охнула и скрючилась под одеялом, из которого вскоре высунулась, быстро и с тревогой огляделась. Завидя хозяйку, вылезла и сипло спросила:
— А что? Ночь-то прошла?
— Доброе утро, Лула, — насмешливо поприветствовала её Алиса. — Кажется, наши мужчины вышли во двор. Не пора ли и нам приводить себя в порядок, чтобы показаться им на глаза?
Спали, не раздеваясь. Так что просто обдёрнули на себе блузы и юбки, оставили постели в коридоре: смысл их убирать, если следующая ночь будет такой же? — разве что взбили подушки и слегка помахали одеялами, чтобы потом сложить их, и заторопились к лестнице… Убедившись, что на улице солнечное утро, обе, прихватив грязную посуду, поспешили на кухню, где Алиса довольно ухмыльнулась: Виктор уже наполнил печурку растопкой! — и поставила на плиту кастрюлю с чистой водой — для умывания. Лула тем временем рассортировала посуду и вопросительно взглянула на Алису. Та кивнула.
— Да, мы не только умоемся тёплой водой, но и посуду ею помоем.
Приготовив завтрак, обе наконец решились выйти из дома и посмотреть, где и что делают мужчины. Прямо на крыльце Алиса чуть не споткнулась, обнаружив под ногами запись, не очень отчётливую, так как сделана она была явно строительным камнем: «Лиска, мы в лесу!»
— Понятно, — пробормотала она, покосившись на Лулу, которая таращилась на запись огромными глазами. Почему? Смутило имя Лиска?
Они спустились с лестницы, чтобы хорошенько осмотреться. Лула тихонько хныкнула, глядя на дом, а Алиса леденяще поджала губы. Все стены каменного дома были в странных следах, напоминающих о вчерашнем впечатлении, что по зданию бегали.