На лестнице застучали ботиночки Лулы, и Алиса метнулась к двери чулана.
— Атас! Лула!
Брат выскочил из чулана не сразу. Лула уже приближалась к кухне, когда он появился на пороге, так запыхавшись, будто по всему чулану бегом наворачивал круги.
— Ты что? — шёпотом спросила сестра.
— Лиска… кажется, получилось, — тяжело дыша, ответил Виктор.
И только тут Алиса, присмотревшись, сообразила, что дышит он тяжело от возбуждения, что то и дело поворачивается к чуланной двери с таким восторгом и сожалением, что ясно: отмени он придуманный поход по грибы — прилипнет к ящикам с чёрной солью надолго.
— Не нашёл? — громко спросила Алиса и прошла мимо него в чулан. — Давай сама поищу, а ты посмотри, можно ли взять те мешки, которые брали вчера.
— А я знаю, где они лежат! — обрадовалась помочь Лула и вместе с Виктором вышла из кухни.
Алиса немедленно кинулась к ларям. Посмотрела на чёрную соль сбоку, и так, и этак. Темно, не видно ни зги. Вспомнилось прочитанное однажды насчёт бокового зрения. Попробовала, хотя мало себе представляла, что это такое. Увы и ах. Вздохнув: времени маловато для экспериментов! — вышла из чулана и, улучив момент, когда Лула отвернулась, покачала головой взглянувшему на неё брату. Он кивнул, но не так, чтобы спрашивая, а скорей — сочувственно. И они втроём, предупредив Куна о грибной охоте, пошли в лес.
Глава 11
Направления к склепу инстинктивно сторонились. А ещё старались собирать грибы ближе к опушке — так, чтобы видеть дом. Впрочем, и на самой опушке грибов до сих пор было видимо-невидимо. Алиса даже начала капризничать: если раньше жадно хватала гриб и восторгалась его упругостью и величиной, то сейчас придирчиво осматривала каждый найденный, нет ли на нём трещинок, не слишком ли старый, хоть он и крепкий на вид. И только после скрупулёзного анализа гриб отправлялся в мешок.
А потом, вспомнив, для чего ей и брату нужна эта тихая охота, начала вообще любоваться грибами — чуть ли не как произведением искусства. Перед каждым перспективным на жарёху или в суп чуть не валилась на землю и упорно его разглядывала, прежде чем срезать. Хорошо — народу в этой местности маловато: за ненормальную не сочтут… Но с каждой добычей, падавшей в мешок, падало и настроение: никакой силы она не видела вокруг грибов!
«Жаль, нельзя спросить Лулу, любой ли маг обладает магическим зрением», — рассеянно размышляла она, уставившись на очередной гриб так пристально, что он начал двоиться перед глазами. И внезапно застыла: тот гриб, который отдвоился, привычно для раздвоенного, был слегка прозрачным. А вот настоящий мягко засветился блёклой дымкой. Алиса даже испугалась: «Я… вижу?!» И начала таращиться на гриб, страшась, что дымка пропадёт, если она моргнёт. Потом она поняла, что почти не дышит. И начала лихорадочно вспоминать, что помогло ей увидеть эту дымку. От облегчения чуть не рассмеялась: что — что, а настроить зрение так, чтобы видеть раздвоенные предметы, она умеет! Так что можно моргать, сколько вздумается!.. Сразу захотелось вернуться домой и со всех ног — в чулан! Но заставила себя лечь на траву и успокоиться, чтобы дурацкая счастливая улыбка превратилась в обычную.
И секундой позже, едва легла, чуть не подпрыгнула от двух испуганных воплей:
— Лиска!! Ты где?!
— Леди Алиссия!!
С досадой встав, Алиса недовольно осведомилась, глядя, как они мечутся среди деревьев и кустов:
— Эй! Я здесь! Ну и что вы орёте?
— Где ты была?! — рассвирепел подбежавший брат. Рука его дёрнулась. Стукнуть?
— Да легла я здесь! Травы такие мягкие — хотелось поваляться немного, а тут вы воплёж устроили!
— Мы так испугались! — укоризненно сказала Лула, глядя на хозяйку несчастными глазами, в которых и впрямь плескался страх.
Эти глаза Алису устыдили. Она вздохнула и сказала:
— Пошли-ка домой. Грибов мы набрали, я вижу, довольно много. Хватит, чтобы до вечера с ними провозиться. А нам ведь ещё дом надо осмотреть, нет ли где лазеек для измигунов. Если они прибегут.
— Согласен, — неожиданно солидным голосом ответил брат, резко успокоенный.
Он сказал настолько неожиданно и настолько солидным голосом, что удивлённая Лула посмотрела на него так, что он смутился и забрал её мешок — типа, даме помогает. А Алиса отвернулась со своим мешком и заторопилась впереди них, чтобы скрыть собственную улыбку: ох, и хочется же Виктору казаться важней, чем он есть. И тут же задумалась. А если она не права? Если ему не хочется, а он на самом деле чувствует себя солидным, узнав, что он не просто маг, а ещё и видит?.. Глупости, вообще-то.
Или он так перед Лулой повыпендриваться решил? С чего бы это? Что белобрысенькая брату симпатична, причём взаимно, — Алиса уже догадалась. Но вот конкретно этого выпендрёжа не понимала.
Грибы они решили в лесной воде не мыть. Родник — он и есть родник. Холодрыга же. Ещё в первый раз, помнится, пальцы после мытья судорогой сводило.
Проходя двором, Куна приветствовали так, словно он здесь вдруг оказался после длительной разлуки, а не лежал на солнышке где-то уже час-полтора, если не больше. Виктор с Лулой участливо порасспрашивали оборотня, как дела с его раной; Алиса с облегчением заметила, что красных пятен на ноге Куна стало гораздо меньше, и пообещала вскоре принести ему мясной бульон. Слегка удивлённый их радостью, Кун благосклонно принял их горячее сочувствие к нему, и Алиса, шагая к крыльцу, фыркнула: оборотень, небось, в полном недоумении, с чего это вдруг они, все трое, начали вести себя по-ребячески.
Поветрие легкомыслия занесло и на кухню. Они мыли и чистили грибы, одновременно хохоча над мало-мальски смешным словом или воспоминанием. Вспыхивали смехом и от одного взгляда. Возможно, причиной смешинке, попавшей им всем в рот, стала эйфория брата и сестры… Пока Лула бегала в комнату хозяйки переодеться (у ручья умудрилась, моя руки, намочить штанины), Алиса и Виктор стояли перед ларями с чёрной солью и едва удерживались от восторженного и даже победного крика: соль светилась! Да ещё как! Над нею аж призрачные оранжево-алые волны ходили! Можно и впрямь не бегать к склепу и проверять обсыпанного солью дохлого измигуна!
Алиса первой пришла в себя и вытолкала брата из кухни — вроде как отсылая его с кастрюлей, полной обрезков и грязи от грибов, на импровизированную помойку, устроенную ближе к чёрной стене.
— Беги к Куну! Скажи, что сначала неправильно смотрели на соль, а потому свечение увидели только сейчас! И спроси, что нужно делать с солью!
— Но теперь мы же знаем — что надо! — вполголоса возражал Виктор, косясь на часть кухни, видную в проёме между открытой дверью и косяком. — Даже в нашем мире всякие колдуньи рассыпают соль там, где надо!
— Балда! К Куну надо идти, чтобы он потом не удивлялся, как мы узнали, что соль светится! Он хороший, и я не хочу, чтобы он на нас… с подозрением глядел!
— А, ну, это… Понял. Иду.
Перед обедом, когда Алиса вынесла Куну чашку с мясным бульоном и рассеянно посмотрела на дом, она внезапно сощурила глаза.
Странная неправильность черепичной крыши заставила её приглядеться к тёмному пятну на фоне однообразного покрытия, а потом попятиться в попытках лучше рассмотреть, что же там такое необычное.
— Что случилось? — забеспокоился Кун, который только было взялся за ложку.
— Мне кажется, прошлой ночью измигуны сорвали черепицу с крыши, — ответила она. — А если они сумели устроить там… может, не лаз, но часть будущей дыры?
— Ничего страшного. Теперь мы используем магическую соль, — успокоенно сказал оборотень. — И сумеем защитить дом.
Но заноза в душе Алисы осталась.
Она вернулась в дом, где Лула уже расставила чашки для супа, готовясь наливать варево, томившееся под крышкой, а Виктор сидел за столом, бренчал ложками и вилками, рассуждая, можно ли двузубые вилки использовать в качестве колющего оружия против измигунов. Слушая его, Лула, словно смешливая актриса, изображала преувеличенный, но жеманный испуг и чопорно говорила: