Вернулся Ян, подойдя со стороны, обратной той, в которой исчез.
— За домом щэ сарай е, — шепотом доложил он, залегши рядом. — Там шуцман стоить. Знаю его – то Сенька Кырпатый с Красноселья. До вийны – босяк босяком був, а як нимци прийшлы сразу до них побиг. Щэ я в хату глянул через выкно – там восмэро шуцманыв ы один нимэць. Шуцманы пьють, а нимэць ужэ пид столом.
— Я же просил только вокруг обойти! — так же, шепотом, ответил я. — Ладно, молодец. Только, в следующий раз, давай без самодеятельности.
Не дожидаясь ответа, я повернулся к остальным.
— Антон, ляжешь с пулеметом вот в тех кустах, — я показал на густой куст, росший у самого края поляны, на которой находилась лесопилка. — Берешь на прицел дверь и, если нашумим – не давай никому выйти. Ян, с других сторон окна есть?
— На правий стини однэ, — ответил тот. — Я через него в хату заглядав.
— Славко, ты берешь на себя то окно. Если кто-то будет лезть через него – стреляй.
Пацан дернулся было в указанную им сторону, но я ухватил его за рукав.
— Если нашумишь раньше, — прошипел я, стараясь говорить как можно более грозно, — пристрелю собственными руками!
Отпустив Славко, я понаблюдал как его силуэт растворяется в ночи и повернулся к Казику.
— Свистеть громко умеешь?
— Вмию! — кивнул он. — А нашо?
— Пойдешь обратно, как шли, и спрячешься. Следи за дорогой. Если увидишь, что кто-то едет в лес – ты понял? В лес сворачивает, а не мимо леса едет! — свисти так громко, как только сможешь и беги. Если нас не найдешь, встречаемся там, где вчера с Тарасом и Костей сидели.
— Панэ командыр, — заканючил Казик, — ну чого мэни нэ нимцив быть, а в кустах знову сыдиты?..
— Во-первых, не "панэ", а "товарищ"! — прошипел я. — Во-вторых, ты опять будешь обсуждать приказ? Или ты уже командир?..
Казика сразу и след простыл – растворился в лесу так быстро, будто его и не было. Только и успел испуганно ойкнуть. Дааа… Надо будет с обоими пацанами серьезно поговорить насчет дисциплины… Я повернулся к Яну.
— Пойдем, посмотрим на твоего знакомца…
Мы быстро обошли вокруг лесопилки и засели за деревьями с обратно стороны дома. В свете луны я увидел тот сарайчик – довольно небольшое, дощатое строение, всего около полутора метров в высоту и метров пять в ширину – и, охраняющего его, часового. Полицай самым бессовестным образом спал. Просто сидел, привалившись спиной к стенке сарая, и спал. Даже оружия нигде не было видно. Они что, безоружного охранять поставили? И что вообще он здесь охраняет? Сарай, что ли? Или он должен ходить по периметру, но решил просто спрятаться подальше от глаз веселящихся товарищей и поспать? Я посмотрел на Яна. Доверить ему снять часового или сделать это самому? Работать надо тихо, ножом. Сможет ли он тихо зарезать спящего? И сможет ли вообще его зарезать? В бою ведь Яна еще вообще не проверяли… Поразмыслив, я решил заняться этим делом сам. А смогу ли я сам зарезать полицая? Блин, надо было на это дело Антона брать. Но ведь не переиграешь уже… Не вернешься обратно и не скажешь, мол – Антон, идем прирежешь часового, а то я не уверен, что сам смогу… Да и пулемет гораздо важнее напротив дверей, а не здесь, у глухой стены, да непонятного сарайчика. А может вдвоем с Яном пойти? Нет, вдвоем и шума в два раза больше. И неудобно как-то перед самим Яном показывать свою некомпетентность…
— Ян, остаешься здесь, — еле слышно шепнул я и, оставив на попечение товарища свою СВТ, пополз к часовому.
Когда я выполз из-за укрывающих меня деревьев, спина вся покрылась холодным потом. Руки почему-то начали дрожать – особенно правая, в которой я сжимал "маузеровский" штык-нож. Все время казалось, что полицай вот-вот откроет глаза и сразу же заорет. Вот он пошевелился. Я замер, постаравшись стать плоским и максимально вдавить свое тело в утоптанную землю. Нет, это он во сне пошевелился… Сопит себе спокойно. Я снова пополз дальше. Осталось каких-то три метра. Я присел на корточки и продолжил приближаться к своей жертве гусиным шагом, который жутко не любил в школе, на уроках физкультуры. Два метра… Полицай громко всхрапнул и мотнул головой. До меня донесся запах перегара. Пьяный! Это хорошо… Надеюсь – вусмерть пьяный. Кстати, а вот и оружие – карабин просто валяется рядом на земле, потому мы его и не заметили. Я подошел к полицаю вплотную и замер. Куда бить? Мгновения неслись с бешеной скоростью, а вслед за ними – водоворот мыслей. Я переложил штык-нож в левую руку, вытер о штанину правую, с которой, казалось, пот уже капает. Снова взял оружие в правую руку. Как бить, чтобы убить его быстро и бесшумно? Ударить в сердце? Нет, можно попасть в ребро. Тем более, руки так дрожат, что промахнуться шансов больше чем попасть куда надо. Это в книгах легко читать, что герой пронзил сердце противника – форумы, на которых обсуждали подобные вопросы говорят совсем другое. Читал где-то, что сердце – не самая удачная цель для удара. Это для профессионалов, а не для меня. Время, время… С каждой секундой, пока я здесь торможу, что-то может пойти не так. Перерезать горло? Это надо завести правую руку далеко влево, чтобы потом рвануть штык-нож вправо… Нет, не так. Лучше ударить в горло сбоку. Я бью правой рукой, значит удар получится по его левой стороне горла. Вроде бы там сонная артерия?
Решившись, но ни в чем не уверенный, я подошел к полицаю вплотную и занес штык-нож… Стоп! Надо сначала левой рукой зафиксировать ему голову! И зажать рот. А то, мало ли, дернется – и я промахнусь. Или не умрет сразу, да кричать начнет. Кстати, а удар в горло сразу убивает? Вроде человек, если перерезать артерию, умирает только через несколько секунд. А секунды – это непозволительно долго. Достаточно и одной, чтобы поднять тревогу. Ладно, будь что будет – дальше тянуть нельзя. Я резко прижал предплечьем голову спящего часового к стене сарая, стараясь попасть рукавом ему в рот, и резко ударил штык-ножом в шею сбоку. Полицай замычал (мое предплечье все же перекрыло ему рот) и задергался – пришлось навалится на него всем телом. Рука, которой бил, тут же стала мокрой, по ней потекло что-то теплое… Я рванул штык-нож из шеи часового. В лицо мне ударила горячая, пахнущая железом струя. Мычание тут же перешло в хрип. А я все бил и бил штык-ножом по бьющемуся подо мной телу, нанося удары в левый бок своей жертвы. Пару раз попал по ребрам, но чаще лезвие штык-ножа входило в плоть по самую рукоять. Не знаю сколько это продолжалось. Внезапно я осознал, что тело подо мной уже давно не шевелится, а я все продолжаю бить. Я осторожно отодвинулся и убрал руку с лица своей жертвы. Мертв. Попытался вытереть кровь с лица, но ничего не получилось – на руках крови было не меньше. Дааа… Далеко мне до тех ребят из группы Бредуна, которые снимали немцев ножом с одного удара. А о метании ножа – так вообще лучше не думать!
Я прислушался – вроде бы ничего не изменилось. В доме все так же шумно, смеются и что-то говорят. Поднялся и махнул рукой Яну. Тот вышел из леса, но, не дойдя до меня несколько шагов, остановился, будто налетел на стену и перекрестился. Это он чего? Я оглянулся по сторонам, а потом понял – я же весь в крови! Хороша картинка – ночь, луна изредка выглядывает в просветы меж облаками, и я… Лицо, грудь и руки в крови, в правой руке сжимаю окровавленный нож… Встретишь такого – поневоле штаны намочишь, а то и чего похуже случится!