— С чего бы это? — он подбоченился и взглянул на меня с вызовом. — Потому что ты у нас слишком жалостливая, да?
— Энги, — я в нерешительности облизнула губы, понимая, что он меня не услышит, а может и хуже — сочтет блаженной дурочкой. — Они сказали, что убьют вас, если сунетесь в лес.
— Волки? Вот так прямо и сказали? — он прищурился, глядя на меня с подозрением. — А может, не зря тебя ведьмой зовут, а? А может, ты и сама оборотень?
Я с досадой прикусила губу, но Энги вдруг махнул рукой и отвернулся, застегивая на поясе кожаный ремень.
— Уже некогда разговоры разговаривать. Ты забыла, какой сегодня день? Собирай свои монеты, в деревню пойдем. На рассвете сбор был объявлен.
И правда, как я могла забыть? Утренняя история с волками совсем вышибла из меня память. А ведь если не поторопиться к сроку, то можно навлечь на свою голову неприятности: сборщики податей бывают очень строгими. Повеления господ следует исполнять неукоснительно: весь народ, от мала до велика, с утра назначенного дня должен собраться на площади. Только совсем немощным и хворым дозволялось остаться дома, но тиуны, состоящие при данниках, обязательно проходили по всем избам и выискивали тех, кто мог укрыться от уплаты подушного.
Я едва поспевала за широким, размашистым шагом Энги. Несмотря на оставшуюся после ранения хромоту, он уверенно рассекал снег длинными сильными ногами, мне же приходилось скакать на манер зайца, чтобы попасть в его следы. Подол платья, намокший еще во время прогулки на рассвете, на крепком морозце встал колом и потяжелел от налипшего на нем снега. Но эти трудности казались пустяковыми по сравнению с гневом и обидой, которые я чувствовала в Энги. Он все еще сердился на меня — то ли из-за сегодняшнего случая с волком, то ли из-за моего мнимого отказа вчера вечером. Так или иначе, молчанием я лишь делала хуже.
— Энги… мне надо поговорить с тобой, — совсем запыхавшись, вымолвила я.
— Вернемся — поговоришь, — грубовато отрезал он, не соизволив даже обернуться. — Смотри монеты не растеряй.
Пришлось прикусить губу и оставить объяснение на потом, хотя после недобрых утренних слов про ведьм и оборотней в душу закрался страх: а вдруг он уже расхотел на мне жениться?
Добрались почти вовремя: весь деревенский народ послушно толпился на площади, неподалеку от накрытого багряным сукном длинного стола. Больше людей было по правую сторону от стола, меньше — по левую: это те, кто уже успел уплатить свои серебреники. Стол возвышался на деревянном настиле, заботливо уложенным слугами из Старого Замка, чтобы защитить от холода ноги господ. Но в этот раз я заметила нечто необычное: за столом, помимо данника, сидевшего с суровым лицом над тяжелой распахнутой книгой, и молодого писаря, восседал сам молодой лорд Милдред. Под ним был тяжелый стул с высокой спинкой и подлокотниками, сплошь устланный медвежьими шкурами. Такая же шкура покрывала колени лорда, спускаясь до пят. И то верно: к чему господам страдать от холода?
Но за каким бесом его сюда принесло?
Я невольно поискала глазами бедняжку Келду — вон она, стоит за спиной у отца и нервно кусает губы. Морозец лизнул ее щеки румянцем, который лишь оттенил непривычную бледность лица. Глубокие темные глаза выглядели такими несчастными, что мне отчаянно захотелось подойти к ней и крепко обнять, спрятав от лихих взглядов обидчика. Но едва я сделала бездумный шаг, мне на плечо легла чья-то рука.
— Здорова будь, Илва, — тихо шепнул Ирах, склонившись к моему уху. — Я уж боялся, что ты забыла. Хотел посылать за тобой.
— Мое имя уже называли? — внезапно ужаснулась я.
— Нет, ты успела.
— А зачем здесь Милдред? — понизив голос до едва различимого шепота, спросила я.
— Создатель его пойми! Люди болтают, старый Хенрик одной ногой уже стоит на небесах, даже в себя не приходит. А молодой лорд все больше интересуется владениями. Говорят, всюду объезжает деревни сам, строго следит за послушанием подданных и любит самолично наблюдать за наказаниями провинившихся. Еще и палача своего привез, а уж как тот людей тиранит!
Я поежилась, думая о той последней плети, что грозила мне еще вчера и от которой меня снова спас Энги. Украдкой запустила руку в кошель под тулупом и пальцами пересчитала серебреники — вдруг какой по пути выкатился? Пересчитав, облегченно выдохнула: все двенадцать на месте. Значит, сегодня плеть палача не коснется моих плеч.
Тем временем глашатай подозвал к столу семью мельника. Суровый данник зачитал список имен, который числился в пухлой книге, и внимательно оглядел каждого члена семьи. От моего взгляда не укрылось то, как посмотрел на Келду Милдред — с неприкрытым высокомерием и легкой насмешливой улыбкой на тонких красивых губах. Девушка, напротив, всячески старалась не встречаться взглядом с правителем, рассматривая подол потухшими глазами, уголок ее рта то и дело подрагивал.