— Угу, — ответила я, стараясь не смотреть на белое пушистое брюшко и остекленевшие глазки. — Я же просила тебя не охотиться в лесу.
— Ой, да брось, Илва, — улыбка Энги померкла, когда он понял, что я не разделяю его радости. — Ты вроде бы взрослая, а сказкам веришь, как дитя малое.
— Это не сказки, — насупилась я, подавая ему миску для мертвого зайца. — Я ведь говорила тебе об уговоре с волками. Нельзя брать их еду из леса, тогда они не будут таскать нашу скотину.
— Если хочешь знать, твои обожаемые волки первыми нарушили договор, — пробурчал Энги, швырнув зайца в миску. — Сладу с ними никакого. У Огнеда козу стащили. У Ланвэ дойную корову ночью пытались задрать, еле отбил. Переполоху было! А уж сколько кур да гусей по дворам передавили — и не счесть.
Я помрачнела вконец, не зная уж, что и думать. Звериный голод до добра не доводит, но…
— И что, вы снова решили ставить капканы? — осторожно уточнила я.
— Одними капканами, похоже, тут не отделаешься: эти твари научились обходить их, вынюхивая следы. А вчера вот в капкан угодила лиса. Сожрать не сожрали, но разорвали в клочья — никак поглумились? Тут что-то посерьезнее капкана нужно. Мы с мужиками уже сговорились: завтра с утра выходим загонять волков.
— Что?! — я отшатнулась, не веря своим ушам. — Насмерть?!
— А то как же, — важно похвалился Энги и выставил миску с зайцем в сени. — Ну и запахи тут у тебя. Покормишь? Я его потом освежую.
Пока я споро накрывала на стол, тревожные мысли витали где-то далеко, за ветхим забором нашего двора. Волки и впрямь подошли слишком близко — на что им надеяться? Конечно, рано или поздно началось бы противостояние: зимой людям в деревнях не менее голодно, чем волкам в лесу, и потеря каждой головы домашней скотины больно отзывалась на достатке любой семьи.
Энги вымыл руки, умыл лицо и, прежде чем сесть за стол, крепко обнял меня со спины. Меня окутало свежестью дневного морозца, впитавшейся в его одежду.
— О чем задумалась? — теплое дыхание шевельнуло волосы на затылке, прохладные губы защекотали шею. — Заскучала, что ли? Погоди немного: к тому времени, как сойдет снег и зацветут травы, прикоплю деньжат и поедем с тобой на ярмарку к Старому Замку. Тракты уже откроют и из-за моря начнут привозить разные диковинки. Купим тебе лучшей ткани на платье, к алтарю пойдешь принцессой!
В иное время я бы порядком разомлела от его ласковых слов и желанных объятий, но теперь была забота поважнее.
— Энги… — я осторожно высвободилась из его рук. — Не ходи завтра на охоту. Прошу тебя.
— Что за глупости? — он отпустил меня, недовольно свел брови у переносицы и сел за стол, пододвинув к себе миску. — Прикажешь мне дома бока отлеживать, пока остальные мужики делом заняты? Хватит, належался.
— И других отговори. Нельзя убивать волков! Они — хранители леса…
— Откуда в тебе это, Илва? — с отчетливым раздражением в голосе спросил он. — Волки — хищники. Ты помнишь, как они разорвали моего Ворона? Ни за что ни про что? А ведь ты их жалеешь, из капканов выручаешь! И где благодарность? Сегодня они в деревне скотину режут, а завтра и к нам с тобой заявятся, в клочья разорвут!
— Не будет этого, — я отчаянно замотала головой, — нам они вреда не причинят. Дай мне время, я придумаю, как отвадить их подальше от Трех Холмов! И убивать никого не придется!
— Не вздумай! — насупился Энги, бросив на меня предупреждающий взгляд; болотные глаза вспыхнули гневом. — Ни шагу со двора, пока мы лес не очистим, слышала?
— Но… я…
— Почему ты всегда споришь? — возмутился он, не забывая, меж тем, отправлять в рот горячие кусочки жаркого. — Забыла, что велят заповеди Создателя? Жена должна во всем слушаться мужа, а ты только и делаешь, что перечишь!
— Я не знаю, что там велит Создатель, — теперь и мои щеки запылали от гнева, — но старые духи велят жить в мире со всем живым. Убивать просто так, охоты ради — скверное дело, Энги!
— Не поучай меня, женщина! — сердито возразил Энги, проглотив очередной кусок. — Я мужикам обещал, и от слова не отступлюсь. И ведьминские поверья твои мне не указ. Где это видано, чтобы жена мужем помыкала?
— Я тебе еще не жена, — обидные слова вылетели сами собой.
Энги замер, не донеся ложку ко рту.
— Значит, ты передумала? Из-за каких-то тварей, которых ты по прихоти жалеешь, готова от меня отказаться?
Едва не застонав, я присела на край лежанки.
— Я от тебя не отказываюсь, Энги. Но нельзя быть таким упрямцем! Волки… они мои братья, понимаешь? Они привели меня к твоей матери, иначе я пропала бы в лесу, без памяти и защиты!