— Они моего коня…
— А ты убил их вожака! Ставил капканы! Энги, нельзя так — если платить кровью за кровь, все может кончиться не так, как ты ожидаешь…
Ложка вдруг громко ударила о столешницу.
— Что-то есть расхотелось, — сердито бросил он, отпихнул ногой стул и направился к выходу.
Хлопнула дверь, и в сенях загрохотало: видимо, споткнулся о миску с зайцем. Несдержанная брань послышалась незамедлительно; судя по звукам, он подхватил злополучную миску и вышел во двор.
Хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Чудесный воскресный день безнадежно испорчен. Энги разгневался на меня, да так крепко, что предпочел остаться голодным, а слушать меня все равно не стал. И что теперь делать со знанием, что волкам грозит опасность? И при этом не разругаться с Энги еще больше?
Опечалившись вконец, я собрала со стола остатки неудавшегося обеда, смахнула слезу над почти нетронутым свежим хлебом. От досады готова была отругать саму себя: надо было сначала дать ему поесть, а уж потом, сытому и разомлевшему, осторожно говорить о волках. А лучше вообще ничего не говорить, а одеться, уйти в лес и предупредить зверей, чтобы убегали как можно дальше от деревни. Теперь только это и остается: если бы даже мне удалось переубедить Энги, то остальные мужчины просто посмеялись бы надо мной.
Громыхнула наружная дверь, и вскоре из сеней показался хмурый Энги с руками, испачканными в заячьей крови. Не говоря ни слова, он поставил миску с освежеванной тушкой на стол и вернулся во двор.
Тяжко вздыхая и превозмогая отвращение, я хорошенько промыла и разделала зайца. Затем залила свежей водой, чтобы как следует вымочить дичь, тщательно вымыла руки, оделась и вышла вслед за Энги. Он был занят любимым делом, за которым обычно изливал свой гнев: рубил дрова.
— Энги, — я попыталась осторожно подступиться к нему, — иди поешь.
— Не голоден, — сквозь зубы процедил он, даже не взглянув на меня, и с размаху опустил топор на полено.
Тонкая щепка взмыла в воздухе и прицепилась к рукаву моей телогрейки.
— Энги… не злись на меня.
— Иди в избу. Чего под топор лезешь? — грубо ответил он.
Я вздохнула, собираясь с мыслями.
— Мне надо в деревню. Если не хочешь говорить сейчас, давай продолжим, когда я вернусь.
— Куда это ты собралась? — он вдруг отставил полено, оперся рукой на топорище и подозрительно сощурился.
— К Ираху, — солгала я, стараясь смотреть на него честными глазами.
— Ты только утром была у него.
— Забыла кое-что отнести.
— Не лги мне, Илва, — глаза Энги сузились еще больше. — В лес собралась, да? Охоту испортить хочешь?
Я закусила губы, подыскивая верный ответ, но Энги не дал мне времени для раздумий:
— Иди в избу. Ни шагу со двора.
— Но Ирах…
— Завтра пойдешь, когда охота закончится. Что бы ты там ни придумала, сегодня это не к спеху.
Спорить было бессмысленно: он меня раскусил и твердо намеревался исполнить задуманное. Мне ничего не оставалось, как вернуться в избу, чувствуя, как жгучая обида вперемешку с досадой разъедает душу изнутри. Как мы будем жить с ним дальше, если уже сейчас не можем договориться? Он не считает мои просьбы важными, а я уже готова пойти на ложь ради того, чтобы добиться своего.
Чтобы хоть чем-то себя занять, я принялась за шитье. Но даже тут мне не давала покоя обида: незаконченную свадебную рубашку Энги я затолкала подальше на дно корзины, а сама принялась за тонкую сорочку, которую хотела дошить к собственной брачной ночи.
Обычно при мысли о том, как это будет, у меня краснели уши и румянились щеки, но сегодня я впервые задумалась: а что если мы так и не поладим? Ведь жизнь долгая, не только поцелуями и объятиями полнится; достанет на нашу долю и горьких обид, и непримиримых ссор, и невысказанной правды… А если дети пойдут?
Громкие удары топора снаружи прекратились. Вскоре скрипнула наружная дверь, а за ней и внутренняя. Энги потоптался у порога, разуваясь, вымыл у рукомойника руки, лицо и шею, а затем присел рядом со мной. Я не подняла на него глаз, сосредоточившись на том, чтобы не уколоть иглой слегка подрагивающие пальцы.
— Илва. Пойми, я не могу иначе. Я должен быть со всеми, иначе какой из меня мужик, что за юбкой бабы станет прятаться? Мы должны защищать свою деревню. Своих женщин. Своих детей. Ты понимаешь?
Я думала иначе, но злить его лишний раз тоже не хотелось. Стоило бы кивнуть, будто бы уступая, но и тут я не хотела лгать больше, чем следовало. Энги, похоже, почувствовал это и продолжил, легонько толкнув меня плечом в плечо: