Утром он старательно отворачивался, пытаясь спрятать красные глаза и разбитый вид. Причем разбитый в буквальном смысле — похоже, ночью он умудрился с кем-то подраться. Я не стала ни о чем расспрашивать: он выглядел еще более угрюмым, чем в минувшие дни, едва ли я дождалась бы в ответ хоть слова.
Поселения сменялись одно за другим, больше седмицы мы петляли среди них на единственной лошади. Энги вел себя со мной словно чужой, умудряясь мрачнеть день ото дня все больше. Но я не унывала, продолжая обдумывать свой дерзкий замысел: если все получится, у Энги не останется причин для грусти.
Перед самым подъездом к городским воротам я осмелилась заговорить с Энги снова:
— Не говори королю и королеве, что я жила в Трех Холмах. Не ровен час, приедут в деревню королевские стражи и примутся выпытывать у людей, почему меня не выдали. И тебе может достаться, если прознают, что ты меня в невесты взял. Пусть думают, что ты случайно нашел меня в лесу, в заброшенной сторожке. А я скажу, что жила у отшельницы, которая теперь умерла.
— Как пожелаете, ваше высочество, — сквозь зубы процедил Энги.
— Глупый ты, — вздохнула я.
— Глупым был, глупым и помру, — проворчал он сердито, оборвав разговор.
За ворота нас впустили после уплаты въездной пошлины. Я подивилась чудным порядкам: где это видано, чтобы за проезд в город с людей деньги брали? А вот перед самим королевским замком, обнесенным толстой внутренней стеной с отдельным подъемным мостом, нам пришлось потоптаться подольше. Энги спрыгнул с коня и подвел меня к стражам. Отрешенным голосом доложил им, что привез королевскую дочь. Разумеется, ему не поверили.
Я решила не вмешиваться, с мстительным злорадством надеясь, что все путешествие Энги проделал зря, и ему придется вернуться восвояси вместе со мной. Однако чем больше он убеждал стражей, чем чаще они поглядывали на меня, тем больше вытягивались их лица. В конце концов, один из них послал за дворцовым лакеем.
Нас впустили. Стражей во дворце было так много, словно за каждой колонной пряталось по злодею. Нас провожали настороженными взглядами, придворные девицы с любопытством поглядывали из-за раскрытых вееров. Весьма неловко быть объектом чужого внимания в огромном незнакомом дворце.
А вот, наконец, и тронный зал. Лакеи, разодетые в пышные камзолы, услужливо открыли дверь. С колотящимся от волнения сердцем я прошла по простеленной к престолу ковровой дорожке и остановилась перед королем и королевой. Что может быть удивительней, чем оказаться дочерью людей, которых видишь впервые в жизни? Спохватившись, я встала на колени и низко поклонилась. То же самое чуть позади сделал Энги.
— Ваше величество, — приветствовала я, не смея поднять голову.
— Встань, дитя, — раздался властный голос, — и дай нам посмотреть на тебя.
Я подчинилась и встала в полный рост. Подумав, опустила капюшон. Энги легким движением снял с моих плеч плащ и зачем-то перебросил на грудь косу.
— Ингрид! — ахнула королева, стремительно поднялась с высокого сиденья, грациозно спустилась по ступенькам вниз и стиснула меня в порывистом объятии.
Непривычный аромат легких духов защекотал нос.
— Девочка моя, — шептала королева, в промежутках между объятиями забирая в ладони мое лицо и вертя им во все стороны, — это ты! Быть не может! Дитя мое, мы уже и не надеялись увидеть тебя живой!
— Кхм, — кашлянул король — высокий грузный мужчина с объемистым животом. — И правда. Она.
Он спустился с престола, отобрал меня у королевы и крепко прижал к груди. Ну или, скорее, к животу.
Лакеи и придворные дамы, до того бесплотными тенями мелькавшие у стен, теперь дружно заахали, заохали и запричитали, пока король не шикнул на них.
— Почти не изменилась, надо же! Ну и где ты пропадала, дочка? — он взял мои ладони в свои и развел их в стороны. — Святой Создатель, а вид-то какой! Зачем тебя служанкой нарядили?
Я невольно покосилась за плечо: Энги был бледен как мел.
— Э-э-э… — достойные слова никак не шли на ум.
— Что-то ты не больно нам рада, как я погляжу, — хохотнул король и легонько ущипнул меня за щеку.
— Не приставай к девочке, — одернула его королева и снова привлекла меня к себе, — не видишь, она в смятении! Ты ведь рада, что вернулась? Рада, дитя мое?
— Рада, — выдавила я через силу. Подумав, добавила: — Ваше величество.
Королева насторожилась.
— Ну что ты как не родная? Какое я тебе величество? Это я им величество, — она махнула рукой в сторону стены, — а тебе я родная мать! Или ты забыла?