Я растерянно отступила и закусила губу, с тоской поглядев на взволнованного трактирщика.
— Подумать надо, — выдавила я из себя, стараясь скрыть растерянность.
Но от внимательного взгляда Ираха непросто было что-либо укрыть. Похоже, в выражении моего лица он уловил тревогу и торопливо заговорил, тронув меня за локоть:
— Ну так подумай, дочка. Хочешь, вместе подумаем? Идем-ка во двор, — он увлек меня за собой, приобняв за плечи. — А ты, Грида, дай-ка отцу воды выпить, вон как губы обсохли-то.
Выйдя на свежий морозный воздух, я села на лавку перед входом и отерла вспотевший лоб. Старуха Линне увязалась за нами, чуя неладное, но Ирах сурово шикнул на нее, заставив вернуться в избу.
— Плохо дело? — нахмурился он, когда мы остались одни.
— Да, — честно призналась я. — Мне тут не справиться. Отвезти бы его в Старый Замок, к лекарю.
Ирах скривился.
— Разве ж лекарь из Старого Замка станет возиться со стариком из деревенских? Скажет ведь: пора пришла ему помирать.
И то правда. Такую хворь, поди, и лекарь не вылечит. Разве что… Я наморщила лоб, припоминая, где могла видеть то, что творилось сейчас внутри живота старого Гилля.
— Придумала то-то? — растревожился Ирах, заглядывая мне в лицо.
— Книжка! — вдруг выпалила я, подскочив с места. — Я видела такое на картинке в той книжке!
— Что за книжка, девочка?
— Мне срочно надо в лавку к старьевщику, что живет близ Старого Замка. Купить я ее не могу, может, даст хоть недолго поглядеть?
— Надо, так надо, — засуетился Ирах. — Погоди, отправлю Гриду к сестре, пусть телегу с возницей снарядит нам.
Грида по наущению Ираха стрелой помчалась в мельников дом, где я была еще вчера, стараясь помочь несчастной Келде. И надо же было такому случиться, что бедняжку Марту одолели со всех сторон болезни родных: вчера дочь, теперь вот отец…
Телегу подали незамедлительно, и Ирах вновь вызвался сопроводить меня до самой лавки старьевщика. Старый жук, хитро прищурившись, попробовал было содрать немалую цену всего лишь за просмотр пары-тройки страниц, но Ирах, почти не торгуясь, отсыпал ему несколько медяков. Я быстро нашла нужное мне место.
— Есть ли у вас бумага и кусочек угля? — спросила я, жадно вчитываясь в мудреные строчки рядом с правдоподобно нарисованной картинкой.
Ирах с любопытством заглянул мне через плечо и немедля отшатнулся, осеняя себя крестным знамением.
— Помилуй Создатель, Илва, что ты задумала? — в священном ужасе прошептал он, все еще глядя на картинку, которая наверняка показалась ему дикой, а то и того хуже: богохульной.
— Здесь сказано, где надо разрезать кожу, — водила я пальцами по строчкам и картинке. — Особым ножом. А потом, — я сглотнула и ткнула пальцем в нарисованный среди кишок отросток, — надо отрезать щипцами вот это. Сделать тонкую нить из отреза кишки и перевязать ею здесь. И зашить все шелковой нитью.
— Да оглохнут уши Создателя, — шептали побелевшие губы Ираха. — И ты сможешь это сделать?
— Не знаю. Я никогда не пробовала… Мне нужен такой нож, — я перелистнула книгу в начало и указала пальцем на узкий и вытянутый лекарский нож непривычной крестьянину формы. — Попрошу Хакона сделать такой для меня.
Старьевщик радостно продал мне лист бумаги еще за медяк и подал вместо уголька настоящее перо с чернильницей. Я быстро переписала подробные указания неизвестного мне сожженного лекаря, да будут к нему милостивы духи забвения, и аккуратно перерисовала картинку. На нижней части бумаги я попыталась в точности скопировать необходимый мне нож.
— Готово! — объявила я Ираху, который предпочел не мешать мне — а может, опасался находиться в богохульной лавке старьевщика? — и дожидался во дворе у телеги. — Едем назад.
— Илва, — когда мы тронулись, трактирщик положил руку мне на плечо. — Ты уверена, что справишься?
— Нет, — честно призналась я и посмотрела ему в глаза. — Но выбор невелик. Если ничего не делать, Гилль скоро умрет. Если попробовать… то есть хотя бы малая надежда.
— Тогда пробуй, — пальцы Ираха крепко сжали мое плечо. — Я буду молиться Создателю, чтобы у тебя получилось.
С Создателем у нас сложились не шибко-то дружеские отношения, поэтому я решила, что лучше проведу время перед пугающим меня действом в молитвах старым духам и очищающем посте. В надежде, что добрые духи придадут верности моим рукам и помилуют старика Гилля.
Возница остановил телегу возле кузницы, дождался, пока я спрыгну, и повез Ираха к дому Гилля — известить Линне и Гриду о том, что ожидало старика.
Окна кузницы всегда были открыты нараспашку, даже зимой. Сквозь одно из них я увидела полуобнаженную спину Хакона, склонившегося над кузнечным горнилом. Хоть я и гневалась на него за былые обиды, а иногда даже позволяла себе зло насмехаться над его грубой силой, из-за которой ему не досталось мозгов, а все же полюбоваться здесь было на что. Не слишком широкие лямки кожаного фартука, защищающего живот кузнеца от кусачих жаринок, пересекали мощную спину накрест между лопаток. Во впадинках среди твердых бугров мышц скользили капельки пота, заставляя его смуглую кожу блестеть, словно намазанную маслом. Хакон меж тем достал из горнила раскаленную добела заготовку для ухвата, выложил на наковальню и принялся придавать пылающему металлу нужную форму точно вымеренными ударами молота. Я еще немного полюбовалась игрой мышц на сильной руке, держащей молот, и решилась ступить на порог.
— Пусть благословят тебя духи огня, мастер Хакон, — вежливо поздоровалась я, когда он поднял на меня глаза.
Удивление на его лице было безграничным.
— Илва? — он бросил молот рядом с наковальней, отер пот со лба намотанной на запястье тряпицей и откинул назад завитые в мокрые кольца черные волосы, выбившиеся из-под кожаной перевязи надо лбом. — Глазам не верю. Передумала насчет свадьбы?
Я с трудом вспомнила, о какой свадьбе он говорит. Ах да, он же приглашал меня к Тувину Оглобле.
— Нет, — я выразительно качнула головой. — Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.
Он широко ухмыльнулся, обнажая ряд красивых белых зубов.
— Это я завсегда, — он ступил ближе и неожиданно обхватил меня огромной ручищей за талию. — Прямо здесь, или поднимемся в горницу?
— Уймись, дурень, — я с силой стукнула кулаками по мощной груди и вывернулась из жесткой, будто тиски, хватки. — Я не о том.
— А о чем же? — его ухмылка скисла так же быстро, как и засияла перед тем.
— Вот, — я ткнула ему под нос обрывок бумаги с нарисованным на ней ножом. — Сможешь сделать такой для меня?
Хакон уныло отобрал у меня бумажонку и прищурился, разглядывая рисунок.
— Кого прирезать собралась? Тура своего, небось? — он искривил губы в невеселой ухмылке. — Стоит ли труда: привела бы ко мне, я б его одним ударом кулака замертво свалил.
Я вздохнула. Великовозрастным петухам дай только повод подраться.
— Человеку надо помочь. Гиллю совсем худо.
— Так ты его резать собралась?! — теперь Хакон ужаснулся по-настоящему, даже отшатнулся от меня, как от прокаженной.
Я поморщилась. Если увижу ужас еще в парочке чьих-то глаз, то уж точно откажусь от своей безумной затеи. С языка едва не сорвался ехидный ответ, но я благоразумно рассудила, что сейчас злить Хакона не слишком разумно.
— Там поглядим, — уклончиво ответила я. — Так сможешь? Только нужно лезвие сделать очень острым.
— Сделаю, — горделиво ответил Хакон и картинно повел могучими плечами. — Дня через два заходи.
Облегчение вырвалось из меня шумным выдохом. — Благодарю тебя, мастер Хакон.
— Только это будет дорого стоить, — он подмигнул мне темно-серым глазом, где уже весело плясали бесенята.
— Э-э-э… Сейчас у меня много нет, надо собрать деньги для подати, — погрустнела я. — Но если ты согласишься сделать нож в долг, я обязательно расплачусь позже.
— Соглашусь, если пойдешь со мной на свадьбу к Оглобле, — он вновь хитро подмигнул и опять попытался сгрести меня ручищей.