Не успела я опомниться, как он рывком потянул меня к себе. Ахнув от неожиданности, я с шумным всплеском очутилась в бадье. И без того тяжелое платье намокало, камнем тянуло вниз, но нетерпеливые пальцы Энги уже расшнуровывали завязки, расстегивали крючки, оглаживали обнаженные плечи и ключицы. Я счастливо улыбнулась, ощущая на себе горячие ненасытные поцелуи, и позволила своим рукам свободно скользить по мускулистому телу, приникать губами к сильным плечам, к высоко вздымающейся груди…
В тесной бадье совсем не было места, и мы хохотали, как полоумные, когда наши руки и ноги невольно сплетались в причудливых позах. Наконец, отфыркиваясь и отплевываясь, разлив на полу целое озеро воды, мы кое-как растерлись полотенцем и наскоро отжали растрепанные мокрые волосы. Растворяясь в поцелуях любимого мужа, я не заметила, как очутилась в нашей широкой супружеской постели: губы жадно тянулись к губам, руки дарили откровенные ласки желанному телу, горящие огнем бедра сливались в едином танце.
Тревоги теперь казались такими далекими и вскоре совсем покинули мою бедную голову, растворились в пламени охватившего плоть желания. Мой Энги, — мелькнула на краю сознания ускользающая мысль. — Мой, навсегда…
До чего же сладко просыпаться в любимых объятиях! Открыв глаза, я сонно взмахнула ресницами и потерлась щекой о теплое мужское плечо. Энги расслабленно лежал на животе, перехватив меня одной рукой под грудью. Я поерзала, прижимаясь еще ближе к его боку, и коснулась пальцами вязи шрамов на сильной спине. Сколько же довелось ему вынести! Как же не хочется подставить его под новые удары… Он шевельнулся во сне, и одеяло сползло еще ниже. Мой любопытный взгляд проследил красивый изгиб спины, навсегда изуродованной ударами бича, спустился ниже, к крепкому бедру. Осторожно, стараясь не разбудить мужа, я отогнула край одеяла, и мое сердце снова болезненно сжалось: на левой ягодице красовался не менее уродливый шрам, оставленный в безумной схватке рогом дикого тура. Но что значит шрам, если дикий зверь побежден, а Энги, мой Энги, живой и здоровый, лежит рядом со мной, дышит размеренно и спокойно, дарит мне такие желанные минуты утреннего счастья?
Змеей выскользнув из-под тяжелой руки, я приникла к любимому, склонилась над ним, окутав его облаком распущенных волос, и принялась пядь за пядью целовать его спину, нежно водить пальцами по восхитительным бугоркам твердых мышц вдоль позвоночника. Энги заворочался подо мной, забормотал что-то во сне, но через мгновение перевернулся, увлекая меня за собой, и часто заморгал глазами. Сейчас, в ярком утреннем свете, они казались изумрудными, словно нежная весенняя листва.
— С добрым утром, — улыбнулась я и потерлась носом о кончик его носа.
Он шумно выдохнул, стискивая меня в объятиях еще крепче.
— Так это не сон, — пробормотал он, утыкаясь губами мне в шею. — Ты со мной.
— Как бы я хотела лежать с тобой в постели день напролет…
Вместо ответа Энги обнял ладонями мое лицо и перехватил губами дыхание. Мы долго и неторопливо целовались, наслаждаясь медом любимых губ, пальцы Энги тихо и ласково гладили меня по волосам. Но чем дольше длился наш поцелуй, тем сильнее закипала в жилах кровь, мягкость мужских прикосновений щекотала нервы. Мои руки опасно скользили по его груди, по животу, ниже… и в конце концов Энги не выдержал, гортанно застонал, перекатился вместе со мной на постели, не прерывая поцелуя, прижал меня спиной к подушке и навис сверху. Тело сладко заныло под весом его горячего тела, я вдохнула головокружительный запах его кожи — и пропала, растворилась в теплых волнах любви.
Когда мы снова обрели возможность дышать, видеть и говорить, я, задыхаясь, шепнула ему на ухо:
— Никогда не думала… что это будет… так…
— Как? — Сердце Энги гулко билось за ребрами, откликаясь тихим колоколом в моей собственной груди.
— Так… хорошо, — смущаясь, я спрятала лицо у него на шее.
— Я тоже, — он прижался губами к моему виску. — Никогда в жизни не испытывал такого.
— Потому что лежишь в обнимку с принцессой? — капризно поддела я.
— Глупая, — Энги, все еще тяжело дыша, покрывал легкими поцелуями мое лицо. — Потому что я люблю тебя так, как никого никогда не любил.
Я счастливо вздохнула, крепко обнимая свое сокровище. Мои пальцы вольготно исследовали все еще влажную от испарины, исполосованную рубцами спину.
— Скоро придет Ланвэ, — вздохнул он и приподнялся на локтях, глядя мне в лицо малахитовым взглядом. — Пора вставать, иначе как бы конфуза не вышло.
С горестным стоном я села на кровати и тряхнула головой. Энги задержал меня на мгновение, рассыпал по моим плечам распущенные волосы и восхищенно оглядел меня всю.
— Ты прекрасна. Ни на одном портрете во дворце ты не выглядела такой красивой, как сейчас. Если у нас родится дочь, я хотел бы, чтобы она была похожа на тебя.
— Почему дочь? — мои губы расплылись в глупой улыбке. — Разве ты не хочешь сына?
— Много сыновей и много дочерей, — улыбнулся он в ответ. — Но начнем с кого-нибудь одного.
Хочешь — не хочешь, но пришлось вставать, топить печь, греть воду, собирать нехитрый завтрак. Мое платье продолжало киснуть в остывшей бадье еще с вечера. Но едва я посетовала, что придется надеть старое, много раз латаное, Энги с довольной улыбкой порылся в сумках и извлек наружу целый ворох ярко-голубого льна.
— Что это? — ахнула я, щурясь от невероятной красоты. — Вчера купил тебе платье. С ног сбился, чтобы найти лучше, чем у Миры. Разумеется, оно не сравнится с нарядами принцессы Ингрид, но…
Я взвизгнула и закружила Энги по комнате. Платье действительно было прекрасным. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы как следует разгладить волны и складки, но результат того стоил: платье сидело на мне, как влитое.
— У меня для тебя еще один подарок, — загадочно подмигнул Энги и снова принялся копаться в сумках, сваленных в углу.
— Еще один? Ты меня балуешь. Помни, что нам надо сохранить деньги на пристройку… Ох!
Я ошеломленно смотрела на то, что Энги держал в руках, и не могла поверить глазам.
— Это… это же… но как ты узнал?!
Огромный потрепанный фолиант в кожаном переплете тяжело лег на деревянную столешницу. Это была та самая лекарская книга, которой я бредила не один год.
— Не так уж и глуп твой муж, как тебе казалось, — пряча удовлетворение за ворчливым тоном, поглядывал на меня Энги. — Каждый раз, когда мы ездили на ярмарку, ты надолго застревала у старьевщика над этой книгой. Да и рисунок твой был оттуда, тут уж сложно было не догадаться. Угодил?
— Угодил! — я не знала, за что хвататься: то ли в благодарности за шею Энги, то ли в восхищении за массивный переплет и пожелтевшие от старости страницы.
Воистину, не было в моей жизни дня прекрасней, чем сегодняшний. Налюбовавшись на драгоценный фолиант, который наверняка стоил Энги кучу денег, я, наконец, вспомнила о более важном деле.
— Ты хотел разузнать, о чем болтают люди в Старом Замке. Энги помрачнел и присел на лавку, подперев рукой щеку.
— Болтают, что при Милдреде жизнь не будет казаться сдобной булкой. Подушное хочет увеличить едва ли не вдвое.
— Но… он уже вернулся из столицы?
— Пока нет. Говорят, помогает королю разыскивать украденную разбойниками принцессу.
— Украденную? — я озадаченно посмотрела на него.
— Разумеется, им выгодней было пустить слух, что принцессу выкрали из замка во время бала. Если бы люди узнали, что ты сбежала из-под венца, то подняли бы на смех и Милдреда, и самого короля. Тому, кто вернет тебя во дворец живой, обещают пятьсот монет золотом.
Энги отвел глаза, но я уловила, что он не все договаривает.
— Тебя тоже разыскивают?
— А то. Как дезертира, — вздохнул он. — Я-то сбежал прямо с королевской службы.
Меня охватила давняя тревога, и я нервно закусила губу.
— Может быть, мы и вправду сделали ошибку, что вернулись сюда. Здесь тебя всякий выдаст…