Справа от меня мешком повалился на лавку Захар. Банник, получается, душил нас одновременно — благо, сидели мы на лавке рядом. Захар слабее меня, потерял сознание раньше, чем начал сопротивляться.
Я вскочил — так, чтобы закрыть Захара собой. Выхватил теперь уже настоящий меч. Рубанул. Банник неуловимым движением ускользнул. С ненавистью прошипел:
— Охотник!
— Да ну. Какой же я охотник? Я — дух покойного Никанора. Поквитаться с тобой пришёл.
Я снова рубанул мечом. И снова банник ухитрился уйти. Он как будто перетекал в воздухе. Смещался в пространстве плавно, но очень быстро.
И что с тобой делать, спрашивается? Удар! Опять ушёл, тварь. Только из стены полетели щепки.
Красный петух в закрытом помещении — не лучшая идея. Костомолка!
Лавка, стоящая напротив, треснула и развалилась надвое. Бревенчатая стена содрогнулась. Три центральных бревна выгнулись наружу и переломились пополам. Стекло в окошке взорвалось осколками. С покосившегося потолка посыпались древесная труха и сухой мох — утеплитель.
Банник взвыл — краем Знака мне удалось его задеть — и вдруг рыбкой нырнул на пол.
Прокатился по полу на животе и уцепился двумя руками за печную заслонку. Оторвал её, швырнул в сторону, а в следующую секунду нырнул головой вперёд в раскалённую топку. Плюхнулся прямо на угли и принялся заталкивать себя внутрь печи.
Что собирался делать дальше — представления не имею. По всей видимости, уходить через трубу. Тело банника, как я понял, обладало способностью принимать любую форму. Но дожидаться, пока он утечёт в воздуховод, я не стал.
В последний момент успел схватить тварь за босые ступни и выдернуть из печки. Банник вывалился вместе с углями, раскатившимися по полу. Некоторые оказались у стены. Сухой мох, проложенный между венцами, с готовностью вспыхнул.
Вот только пожара мне тут не хватало! Я вогнал меч в шею банника, пригвоздив его к полу. Метнулся в парную, схватил кадку с водой. Выплеснул воду на принявшиеся было гореть стены. Огонь потушил, но дым повалил такой, что пришлось распахнуть дверь — иначе задохнулся бы.
Банник, прибитый к полу лезвием меча, дёргался. Пытался высвободиться. Я оседлал тварь, прижал ещё и своим весом.
— Охотник, — прошипел банник.
Видимо, я каким-то волшебным образом ухитрился пробить ему шею, не задев при этом речевой аппарат
Судя по тому, что видел и чувствовал, банник пытался превратиться подо мной в блин. После чего, вероятно, просочиться сквозь доски пола. Но меч, пробивший горло, и я, удерживающий за волосы, не позволяли твари это сделать.
— Убью тебя!
— Теперь — уже вряд ли. А всё от жадности. Тебе надо было душить меня одного, а не нас обоих. Пережал бы мне шею как следует, двумя руками — управился бы быстрее. Но ладно, это вопрос технический. А основной: что за шапка, из-за которой ты так разнервничался?
— Украли! — взвыл банник. — Сокровищщще моё украли!
— «Моя прелесть». Понял. А в чём её прелестность? Эта шапка — что она тебе давала?
— Сссилу! Власссть!
— Угу. То есть, это аналог того аккумулятора, что я вытащил из болота? Шапка тебя подпитывала?
— Сокровищщще! Сссила — всссегда! Не нужно добывать!
— Ага. То есть, я таки прав. Пока шапка была у тебя, подпитка шла постоянно, сама собой. Париться по части добычи энергии тебе не приходилось. А как только шапка пропала, пришлось впахивать на пропитание самому. Верно я понимаю?
Вместо ответа банник злобно зашипел.
— Ну да. Когда привыкнешь к халяве — потом без неё сложно, согласен. Только это нихрена не повод людей губить.
— Ненавижжжу!
— Да, это я в курсе. Это мне ещё кикимора рассказывала… Да твою ж мать!
Один из углей, закатившийся под лавку — я, заливая, его не заметил, — подпалил штанину Захара. Огонь вспыхнул мгновенно, ярко. И вряд ли сам по себе — слишком уж довольно сверкнули запавшие глазёнки банника.
— Ненавижжжу!
— Какая удача! У нас это взаимно.
Я взмахом меча отделил башку со спутанными лохмами от тела. Отработанным движением пронзил череп мечом.
Долбануло. Четыре родии. Много это или мало — чёрт знает. Такой твари, как банник, в справочнике я не видел. Не пустышка попалась — уже хорошо.
Я бросился к Захару. Прибил огонь на штанине, затоптал злополучную головешку. Одной рукой ухватил за шиворот Захара, другой, за ногу — обезглавленное тело банника. Выволок на улицу. Потом вернулся за лохматой башкой, притащил и её. Подпалив Красным Петухом то и другое, склонился над Захаром.