— Думаю, я сам могу подобрать себе мула, — решился вставить я.
— Просто делай, что тебе сказано, Невар. Верь мне. Я знаю, как будет для тебя лучше. — Он тяжело вздохнул, и впервые с тех пор, как я появился дома, в его голосе прозвучал намек на доброту. — Отдайся в мои руки, сын. Я знаю, что делаю.
Вот так меня приветствовали дома.
ГЛАВА 4 ПОСТ
Мы с Россом молча ехали к полю. Несколько раз я косился в сторону брата, но он смотрел вперед, а его лицо ничего не выражало. Я предположил, что разочаровал его так же, как и отца. Мы торопливо попрощались, и он уехал, забрав с собой моего мула, а я присоединился к отряду рабочих. Я не узнал никого из четверых мужчин, а представляться друг другу мы не стали. Я просто принялся за работу вместе с ними.
Будущее пастбище располагалось на солнечном склоне холма у ручья. Сейчас на нем росли лишь жесткая степная трава и густые кусты. И повсюду было множество камней, одни просто валялись на поверхности, другие выглядывали из земли. Самые крупные нужно было убрать, прежде чем вспахивать скудную почву. Я видел, как наши люди делали подобную работу, но самому мне еще не приходилось этим заниматься. Задача была вполне мне по силам, но жизнь в Академии позволила мне отвыкнуть от такого. За первый же час, что я провел, выкорчевывая камни из земли, а затем оттаскивая их в телегу, мои ладони покрылись мозолями, которые вскоре прорвались. Работа оказалась нудной и тяжелой.
Чтобы поддевать из жесткой земли самые большие глыбы, мы использовали железные прутья. Затем камень нужно было поднять, иногда вдвоем, и погрузить в телегу. Когда та заполнялась, мы оттаскивали ее к краю поля, где и разгружали, складывая глыбы ровными рядами, так что получалось что-то вроде грубой стены, обозначавшей границу. Другие работники смеялись и разговаривали друг с другом. Никакой грубости, они просто не обращали на меня внимания. Очевидно, они решили, что я долго не продержусь и нет никакого смысла со мной знакомиться. За работами надзирал сержант Дюрил. В первый раз, когда он подъехал проверить, как у нас идут дела, думаю, он меня не узнал, чему я только обрадовался. Во второй раз он заглянул спросить, сколько телег мы успели заполнить с тех пор, как он в последний раз говорил с нами. Он взглянул на меня и вдруг вздрогнул.
— Ты! Подойди-ка, — грубовато приказал он мне.
Он не спешился, но отъехал чуть в сторону, и я последовал за ним. Когда нас никто уже не мог услышать, он натянул поводья и посмотрел на меня.
— Невар? — спросил он, словно не мог поверить своим глазам.
— Да, это я. — Мой голос звучал ровно.
— Что, во имя доброго бога, ты с собой сотворил?
— Стал толстым, — резко ответил я.
Я уже устал объяснять всем, что со мной произошло. Точнее, устал оттого, что не мог этого объяснить. Похоже, никто не хотел верить, что это просто случилось, а не я сам навлек это на себя праздностью и обжорством. Я и сам пытался понять, в чем же все-таки дело. Почему так вышло?
— Это я вижу. Но ведь не так, как обычно набирают вес молодые парни! Небольшой животик от лишнего пива, это я у солдат видал. Но ты толстый весь! Лицо, руки, даже икры!
Я об этом как-то не задумывался. Мне захотелось осмотреть свое тело, чтобы убедиться, что он прав, но мне вдруг стало слишком стыдно. Я отвернулся и посмотрел на плоскую равнину, которая скоро превратится в пастбище. Я пытался придумать, что же ему сказать.
— Отец послал меня работать здесь, — только и смог выдавить я. — Он говорит, что тяжелый труд и скудная пища хоть немного приведут меня в порядок перед свадьбой Росса.
Мне показалось, что его молчание слишком затянулось.
— Ну, за несколько дней многого не добьешься, но здесь важно намерение. Ты упрям, Невар. Я и представить себе не мог, что ты так запустишь себя, но я знаю, что, если ты решишь вернуться к прежней форме, ты справишься.
Я не смог придумать ничего подходящего в ответ, и после короткой паузы он продолжил:
— Ладно, мне нужно закончить объезд рабочих. Твой отец говорит, что через год здесь все будет в люцерне и клевере. Посмотрим.
Затем он легонько хлопнул свою лошадь по крупу и уехал, а я вернулся на поле. Остальные прервали работу, наблюдая за нами. Я снова принялся корчевать из земли камни и грузить их в телегу. Никто не задал мне ни единого вопроса, а я не стал ничего объяснять.
Мы трудились до вечера, пока снова не приехал сержант Дюрил, подавший знак заканчивать. Нам оставалось только выгрузить большой камень и уложить его в стену. Затем мы все вместе вернулись на той же телеге в дом моего отца. Остальные отправились на половину для прислуги, а я вошел в дом через заднюю дверь и поднялся в свою комнату.