Мне пришлось сделать это впервые в жизни.
В город я въехал глубокой ночью и не без труда нашел постоялый двор, куда меня согласились впустить. Прежде чем уснуть, я по заведенной привычке занес в дневник все, что произошло со мной днем. Затем хмуро посмотрел на записанные слова. Действительно ли я хочу, чтобы эта дикая история осталась в первом томе моего дневника сына-солдата? Меня утешало лишь сознание того, что записывать все свои наблюдения за прошедший день — это мой долг.
Больше я не отклонялся от намеченного отцом маршрута, сосредоточив все свои мысли на тщательно спланированном будущем, на свадьбе брата, встрече с Карсиной, обучении в Академии, службе и собственном браке. Мой отец спланировал всю мою жизнь так же четко, как дорогу домой. У меня не было времени на иллюзии и на размышления, где заканчивается моя реальность и начинается чужая. Я запрещал себе думать о магии равнин и заклинании «Держись крепко», которое, похоже, больше не действовало. Все знали, что магия жителей равнин угасает. И мне не следовало винить в ее смерти себя. С уничтожением Веретена другой я, казалось, притих, и я осмеливался надеяться, что больше его не почувствую. Я буду верить в это, пока мне не придется убедиться в обратном.
Хотя про Средние земли часто говорят, что они плоские, в них есть свои чуть заметные подъемы и спуски. Поэтому я не видел деревьев и стен родного дома, пока дорога не поднялась, слегка вильнув, на невысокий холм. Особняк отца выстроен на небольшой возвышенности. Я смотрел на него и думал, что он сделался меньше и как-то проще с тех пор, как я его покинул. Теперь, когда я знал, как выглядят особняки и поместья на западе, я понимал, что дом моего отца является бледным подобием их великолепия. А еще я заметил, как явно он подражает дому моего дяди. Впрочем, за время моего отсутствия здесь кое-что изменилось. Дорожку, ведущую к дому, засыпали гравием, а вдоль нее высадили молодые дубы, пока что не выше ручки лопаты. Пройдет время, и они вырастут высокими и величественными, отбрасывающими густую тень на подъездную дорогу. Но сейчас они показались мне тощими и несчастными, страдающими от степной пыли и ветров. Основание каждого из них окружала влажная почва. Мне вдруг стало интересно, сколько лет их придется ежедневно поливать, чтобы они достаточно крепко укоренились здесь. Это подражание дому наших предков неожиданно показалось мне одновременно сентиментальным и несколько глупым.
И все же это был дом. Я вернулся. На мгновение меня посетила безумная мысль проехать мимо, дальше и дальше на восток, до самых гор. Я представил себе высокие деревья с манящей тенью и поющих в кустах птиц. Но Гордец уже сам свернул с тракта и перешел на галоп. Мы вернулись домой! Мы подняли клубы пыли, от самого Королевского тракта до дверей особняка. Там я, слегка рисуясь, осадил Гордеца, нас тут же окружили псы, которые лаяли и виляли хвостами, а через мгновение появился конюх — посмотреть, из-за чего они так расшумелись. Я его не знал и потому не оскорбился, когда он спросил:
— Вы заблудились, господин?
— Нет, я Невар Бурвиль, сын хозяина дома, вернулся из Академии каваллы. Пожалуйста, возьми Гордеца и проследи, чтобы о нем как следует позаботились. Мы с ним проделали долгий путь.
Конюх вытаращил на меня глаза, но я не стал обращать внимания и лишь протянул ему поводья.
— Да, и будь любезен, отошли мои вещи из седельных сумок ко мне в комнату, — добавил я, поднимаясь по лестнице. — Мама! — крикнул я, переступив порог. — Отец! Это Невар, я вернулся. Росс, Элиси, Ярил? Есть кто-нибудь дома?
Мама первой выбежала из комнаты для шитья. Она изумленно посмотрела на меня, так что глаза ее округлились, затем с вышивкой в руках промчалась по коридору и обняла меня.
— О Невар, как же я рада тебя видеть! Но какой ты грязный! Я немедленно распоряжусь приготовить тебе ванну. О сынок, я так счастлива, что ты снова дома и в безопасности.
— А уж как я рад снова вернуться сюда, мама!
И тут появились все остальные. Отец и Росс показались мне удивленными, когда я повернулся и, улыбаясь, направился к ним. Росс пожал мне руку, но отец лишь отстранился.
— Что ты с собой сделал? — сурово спросил он. — Ты выглядишь словно бродячий коробейник! Почему ты не в форме?
— Боюсь, ее нужно немного привести в порядок. Надеюсь, мама успеет починить ее к свадьбе Росса. Элиси, Ярил? Я что, стал для вас чужим? Вы не собираетесь даже сказать «привет!»?
— Привет, Невар. Добро пожаловать домой, — ровным тоном произнесла Элиси и уставилась мимо меня, как будто я допустил какую-то грубость и она теперь не знала, как к этому отнестись.
— Какой ты жирный! — заявила Ярил, бестактная, как обычно. — Что ты там такое ел? Твое лицо круглое, как полная луна! И ты такой грязный! Я думала, что ты приедешь в форме, такой блестящий. Я тебя даже не сразу узнала.
Я слабо рассмеялся, ожидая, что отец сделает ей выговор.
— Устами младенца, — вместо этого пробормотал он и, уже громче, добавил: — Уверен, ты проделал долгий путь, Невар. Ты приехал на несколько часов раньше, чем я ожидал, но, полагаю, твоя комната готова, и в ней — вода для умывания. После того как помоешься и переоденешься, будь добр, зайди ко мне в кабинет.
— Я так рад тебя видеть, отец, — предпринял я последнюю попытку. — Как же хорошо вернуться домой.
— Не сомневаюсь в этом, Невар. Ну, увидимся через несколько минут.
В его голосе слышались напряжение и приказные нотки, он явно хотел, чтобы я повиновался немедленно. Что я и сделал. Моя привычка не оспаривать его авторитет и распоряжения все еще оставалась сильна, но, смывая пыль с рук и лица, я впервые в жизни почувствовал, что обижен на него. Не только из-за того, как он мной командовал, но и из-за его явственного недовольства мной. Я вернулся домой. Разве он не мог сдержать свое раздражение — чем бы оно ни было вызвано, — чтобы пожать мне руку и сказать, что он рад меня видеть? Неужели я сразу же должен снова полностью покориться его власти? Я вспомнил о жестко распланированном маршруте своей поездки домой и вдруг увидел в нем не желание мне помочь, а давление на меня. Так позволит ли он мне найти собственную дорогу в жизни?
Гнев уступил место раздражению, когда я не смог найти одежду, которая подошла бы мне. Уезжая в Академию, я практически опустошил свою комнату. Моя мама, всегда уделявшая внимание подобным вещам, повесила в мой платяной шкаф две старые рубашки Росса и пару его брюк, чтобы я походил в них, пока не приведут в порядок мою дорожную одежду. Но выглядел я во всем этом просто смешно. Брюки оказались слишком короткими и тесными, мой живот нависал над ремнем, а обе рубашки едва застегивались. Я снял их, в ярости швырнул на пол и снова надел то, в чем приехал. Однако, взглянув на себя в зеркало, я понял, что моя дорожная одежда сидит на мне столь же нелепо; к тому же она ужасно грязная. Швы на брюках выглядели так, словно собирались вот-вот треснуть, рубашка порвалась на обоих плечах и с трудом сходилась на животе.
Тогда я решил: даже если я и выгляжу смешно, это не причина ходить грязным. Я снова поднял одежду Росса, натянул ее, почистил, как мог, сапоги и спустился вниз. В доме царила тишина. Мать и сестры словно куда-то испарились. Я даже не слышал их голосов в другой комнате. Я постучал в закрытую дверь отцовского кабинета и вошел. Он стоял спиной ко мне и смотрел в окно. В кабинете был и мой брат Росс. Он взглянул на меня и тут же отвернулся, явно смущенный. Отец молчал.
Наконец я сам нарушил тишину.
— Отец, ты меня звал?
Он не повернулся и ответил не сразу. Когда же заговорил, казалось, он обращался к деревьям за окном.
— До свадьбы твоего брата осталось четыре дня, — сурово проговорил он. — Как ты собираешься исправить результат, которого добился за шесть месяцев праздности и обжорства? Ты думал о ком-нибудь, кроме себя самого, когда позволял своему животу вырасти размером с таз для стирки белья? Ты хочешь унизить всю свою семью, появившись на торжественном и праздничном событии в таком виде? Мне стыдно подумать о том, что тебя видели таким в Академии, мой брат и все, кто знал твое имя, по дороге домой. Невар, о чем ты думал, когда позволил себе так опуститься? Я отправил тебя в Академию здоровым, крепким юношей, физически годным, чтобы стать военным. И посмотрите, что вернулось ко мне меньше чем через год!