– Красоту женщины определяет не дорогой внешний вид, а тот взгляд, который дорогого стоит, – парировал художник.
– С тобой бесполезно разговаривать, – устало вздыхал тот, – ты сам не знаешь, чего хочешь.
– Не знаю, – соглашался Вячеслав. – Но всё равно приведи сюда ту женщину, с которой я смогу написать идеальный портрет.
Эдуард молча разводил руками и, задумчиво нахмурившись, отправлялся домой, снова перебирая в памяти имена знакомых девушек. Он относился к мастеру с огромным уважением и старался помогать ему, как мог, хотя и не всегда понимал его идеи.
…..«Сварю кофе и снова за работу», – подумал Вячеслав, пытаясь стряхнуть с себя сонливость и усталость. Он давно потерял счёт времени и работал неистово, с каким-то отчаянным напором, как будто от этого зависела скорость написания картины. На самом деле она не зависела ни от чего, – и он это знал – только от вдохновения, которое до сих пор не появлялось. Но художник не откладывал кисти, может быть, именно поэтому – процесс занимал его полностью, не позволяя слишком погружаться в размышления о том, почему первый раз в жизни у него не получается сделать то, что он задумал.
Слава стоял посреди мастерской, оглядывая стены, увешанные набросками, эскизами и картинами. Он вспоминал о том, как мальчишкой рисовал всем, что попадалось под руку – карандашом, красками, ручкой, углём, даже зубной пастой. Ему было неважно, на чём – на бумаге, обоях или заборе – главное – рисовать. Тогда взрослые возмущались: «Он так все вещи перепортит. Что вы ему позволяете?!», а родители понимающе улыбались и покупали ещё одну упаковку краски и новый альбом. Они всегда его поддерживали и верили в него – может быть, даже больше, чем он сам – и именно им мастер был обязан тем, чего достиг сейчас. А вот в женщинах он такого понимания не находил.
– С тобой невозможно разговаривать ни о чём, кроме красок! – бросила одна из них, хлопнув дверью.
– Ты проводишь у мольберта больше времени, чем со мной! – ругалась другая. – Выбирай: или мастерская, или я!
И Вячеслав молча уходил к своим картинам, не в силах объяснить, что любит и её, и работу – одинаково сильно, и всё-таки по-разному – ни одна женщина не могла этого понять.
– Может быть, идеальный портрет вообще не может существовать? – раздумывал мастер, потягивая крепкий горячий кофе. – Ведь для того, чтобы его создать, нужна идеальная женщина, а таких, наверное, не бывает…..
– Красивые картины Вы пишете. Чувственные, – раздался с улицы звонкий женский голос.
Художник обернулся. Около окна стояла юная девушка в лёгком бело-голубом платье, с лукошком спелой малины и букетиком полевых цветов в руках. Её светлые волосы струились по загорелым плечам, а ясные глаза излучали какую-то особую мягкость и доброту. Она улыбалась открыто и нежно, и, казалось, что эта улыбка обращена даже не к собеседнику, а сразу ко всему, что её окружало.
– Да, наверное….. То есть, спасибо….. – слегка растерялся Вячеслав, но тут же опомнился. – Присоединитесь ко мне? – спросил он, указывая взглядом на чашку.
– С удовольствием! – отозвалась незнакомка.
Через несколько минут они уже сидели в мастерской, наполненной запахом краски, ароматами кофе, свежих ягод и благоухающих цветов. Девушка разглядывала картины – не с любопытством, присущим её возрасту, а с каким-то глубокомысленным созерцанием, она словно смотрела не на рисунок, а на его сущность. Мастер с удивлением молча наблюдал за ней: было что-то невероятно притягательное в том, как она изучает его творения, и он поймал себя на мысли, что ждёт её комментариев с замиранием сердца, и что это мнение для него почему-то гораздо важнее мнения самого уважаемого критика.
– Интересно, – задумчиво сказала она наконец.
– Что именно? – спросил художник. Он старался казаться спокойным, но его голос предательски подрагивал.
– Вы пишете не картины, а мгновения – за всю свою жизнь я ни разу такого не видела.
– За все 18 лет? – с доброй иронией сказал мастер.
– За 20, – с улыбкой ответила девушка.
– И как же зовут юную ценительницу прекрасного?
– Елена. А Вас?
– Очень приятно. Вячеслав.
– Мне тоже.
Девушка встала с плетёного кресла и подошла к мольберту, где был очередной незаконченный эскиз. Она бросила взгляд на груду скомканных листов в углу комнаты:
– Творческий кризис?
– Да, в некотором роде.
– Это хорошо.
– Что же тут хорошего? – удивился мужчина.
– Есть возможность отдышаться и набраться сил перед чем-то значимым.
– Ты так думаешь?
– Я знаю.
– Ничего, если я буду называть тебя на «ты»?
– Пожалуйста, – улыбнулась Елена.