… Они ехали в длинном черном «Мерседесе», над фарами которого были установлены нацистские знаки. Зигмунд сидел за рулем, Майклу досталось сидение спереди, а Росс и Риттенкретт ехали сзади. Голова Майкла была чуть затуманена. Он открыл окно, насколько это было возможно, и подставил лицо холоду. В свете фонарей кружились редкие снежинки. Или же это был пепел?..
Риттенкретт пожелал ему спокойной ночи перед входом в гостиницу.
— Ты ведь понимаешь, — добавил он, прежде чем Майкл покинул автомобиль. — Ценность работы, которую делает Франциска?
— Я не сомневаюсь, что ценность ее велика.
— О, да. Поэтому я настоятельно рекомендую тебе, майор, не пытаться увидеться с ней снова. Это действительно мешает ее ценной работе. Ты это понимаешь? Справишься с этим? — он продолжил, не дождавшись ответа, и на этот раз его голос был острым, как лезвие бритвы. — Ты ворвался на мой день рождения, выставил меня в неудобном свете перед множеством людей, задурил голову Франциске и отвлек ее от ее обязанностей. Поэтому предупреждаю: если я узнаю, что ты снова мешаешься у меня под ногами, я забуду, насколько ты хороший солдат и какую службу сослужил для Рейха — я проведу тебя через дверь, через которую тебе никогда не захочется проходить. И торта с мороженным там не будет, помяни мое слово. Но я уверен, что ты не настолько глуп, поэтому, скорее всего, это наша последняя встреча. Удачи тебе в твоих будущих сражениях, майор. Хайль Гитлер!
Майкл отсалютовал в ответ с небольшим энтузиазмом и вышел из машины.
«Мерседес» отъехал.
Майкл направился в свой номер, принял холодный душ и растянулся на кровати. Простыни были свежими, но аромат Франциски, казалось, все еще витал по всему номеру. Ею пропитался весь воздух здесь. Неудивительно, подумал он, этот запах впечатался не только в мою одежду, но и в мое тело — неважно, как сильно я старался смыть его с себя.
Но в глубине души он признавался себе, что не хотел смывать с себя ее аромат…
Уснул он, возможно, около полуночи, и практически сразу его разбудил телефонный звонок, от которого он тут же вскочил.
— Алло?
На том конце провода была тишина, и Майкл ждал, пока звонивший ее нарушит.
Пытаясь говорить приподнятым голосом, она все равно не могла скрыть снедавшую ее печаль.
— Я скучаю по тебе.
Он не колебался.
— Франциска, приходи ко мне.
Она повесила трубку, и он лег в ожидании ее в душистой темноте номера. Она прибыла в течение четверти часа. Сердце его забилось сильнее, когда он только взглянул на нее. Поцеловав ее, он почувствовал, что лицо ее все еще холодное от уличного ветра. Он невольно спросил себя, уж не летела ли она к нему в своем побитом «BMW» по пустынным улицам? Под пальто она была одета в темно-синее платье, а вокруг ее шеи изящно обвивались жемчужные бусы. Уже в следующую минуту она была совершенно голой, как и Майкл, ее дорогое пальто и платье упали на пол, словно представляли не большую ценность, чем старое тряпье. Она сбросила свои туфли, чулки и белье, швыряя все это в сторону, как ненужный мусор. Франциска хотела снять жемчужные бусы, но Майкл поймал ее пальцы и качнул головой.
— Не снимай их пока что…
Ее иссиня-черные, как ночь, волосы были чуть взъерошены. Серые глаза глядели игриво и энергично, но Майкл видел силу истинного пламени, что горело внутри них. Он чувствовал слишком сладкий запах одеколона человека, с которым она спала, чувствовал на ней запах его волос и пота. Он чувствовал, что после этот человек закурил сигарету — причем, не самого хорошего качества.
— Я была кое с кем, — сказала она, и это было самой бесполезной тратой дыхания в мире.
— Я знаю, но теперь ты со мной.
— Пожалуйста, — прошептала она, когда ее губы замерли совсем рядом с его. — Обними меня.
Он подхватил ее на руки, крепко прижав к себе, и отнес на кровать, где продолжал обнимать и ласкать ее. Она прижималась к нему, прислоняла голову к его крепкому плечу, и вскоре вместе они отправились в мир, который был слишком далек от военных труб Третьего Рейха.
Она уснула, прижавшись к нему. Он закрыл глаза в тусклом свете лампы и задремал, однако погрузиться в сон не сумел, чувствуя рядом с собой тепло тела Франциски Люкс.
Она доверяет мне, подумал он. Доверяет фальшивке и считает, что я могу защитить ее ночью.
Боже мой, что же мне делать?
Если ему и удалось уснуть, то совсем ненадолго, потому что он слышал каждый порыв ветра за стеклом. Возможно, погода меняется, и грядет снегопад. Складывалось впечатление, что это происки Снеговика. К черту этого ублюдка! — зло подумал про себя Майкл.