— Есть, сэр! — крикнул он с кровавым триумфом во рту.
Что-то огромное и темное пронеслось над ними, затем прокатилось по левому крылу «Лисандра» и буквально пнуло громоздкий самолет в небе. Майкл увидел над головой живот 109-го. Обездвиженный пропеллер был охвачен огнем. «Мессершмитт» падал.
И снова молодой пилот принялся бороться за управление самолетом. На этот раз было понятно, что шанс на удачу совершенно мизерный. Майкл осмелился посмотреть налево и увидел, что левое крыло разорвано в клочья.
— Вы можете выбраться, сэр? — спросил пилот, сознание которого было затуманено болью. Вопрос был лишним, ведь парашюта на его пассажире не было.
— Посади нас! — приказал ему Майкл. — Ты сможешь, давай!
Пилот кивнул. Он зашелся глубоким грудным кашлем, и кровь брызнула на разбитое стекло перед ним.
— Да, сэр, — сумел вымолвить он.
«Лисандр» скользнул влево, но пилот выровнял его. Затем «Лисандр» отклонился вправо, и пилот снова стабилизировал его, собрав в кулак всю свою волю и волю изорванного в клочья самолета, заставляя в этой посудине работать все, что еще может работать. Он двигался медленно, с узнаваемой неторопливостью умирающего бойца. «Лисандр» завалился на свое изломанное крыло, земля метнулась навстречу, угрожающе близкими показались песок и острые скалы. Майкл примерно прикинул, что протянуть осталось футов сто, а потом…
Он отчаянно думал, что стоит приободрить пилота, однако прекрасно видел, что толку от этого никакого не будет.
— Я пытался, сэр, — произнес пилот голосом, который теперь казался страшно далеким и почти неслышным, будто он пропадал во времени и растворялся в нем.
Пятьдесят футов, подумал Майкл. На его лице выступили крупные бусинки пота.
Тридцать футов.
— Да, сэр, — сказал пилот, отвечая на какую-то ему одному известную команду.
Они врезались.
Послышался хруст кости — совсем рядом. Майкла отбросило в противоположный конец самолета так сильно, что он услышал, как его плечо рванулось в сторону, чудом удержавшись на теле, а внутри будто взорвалась граната. Фуражка слетела, левая сторона лица врезалась в навес, который, к его удивлению, остался целым. Возможно, челюсть и скула его были сломаны — он не мог сказать точно. Боль затуманила разум. Левая рука похолодела, держаться было не за что.
Раздался стук срывающихся металлических креплений, и «Лисандр» проехал на животе по земле, потому что его шасси не опустились. Далее следовала бесконечная череда ударов о камни и песок. В своем движении «Лисандр» развернулся в прежнее положение и вскоре, наконец, остановился. Майкл Галлатин сидел с лицом, обращенным на запад — истекающий кровью и избитый — среди симфонии металлических стонов, скрипов, скрежетов и приглушенного стука двигателя, напоминавшего медленное сердцебиение умирающего.
Через несколько секунд он ощутил сладковатый горячий запах нагретого металла и горький аромат дыма.
Майкл моргнул, пытаясь прийти в себя. Челюсть все еще на месте?
Дым начал заполнять разворошенный салон.
Нужно было двигаться.
Стоило хоть немного пошевелиться, как левую руку пронзила острая боль от плеча до ключицы. Ему с трудом удалось отстегнуть ремень безопасности и освободиться, работая лишь правой рукой. Во рту была кровь, и Майкл с отвращением сплюнул. Сумев открыть дверь, он выбросил свой вещмешок и сам, постаравшись осторожно выбраться, упал на песок. Безжалостная боль вновь прострелила поврежденную руку, и Майкл с силой стиснул зубы.
Маленькие языки пламени начали вспыхивать вокруг двигателя разбитого самолета.
— Выбирайся оттуда! — закричал Майкл пилоту, но молодой человек не двигался. Он постарался подняться, однако тут же снова упал — удержать равновесие он сейчас просто не мог. Тем временем огонь рос, и необходимо было вытащить раненого пилота как можно скорее. Подняться удалось не без труда, Майкл несколько раз споткнулся, промычав ругательства на родном языке от боли в левом плече, и, наконец, сумел выпрямиться. Яростное солнце нещадно слало свои самые жаркие лучи прямо в его череп. Из обеих ноздрей сочилась кровь, левый глаз отек и заплыл. Майкл вытер нос тыльной стороной ладони и нашел поблизости один из металлических прутьев, которые пролегали вдоль навеса пилота. Он постарался поднять навес, правая рука напрягалась изо всех сил, но крышка была заперта изнутри. Майкл отчаянно застучал по забрызганному кровью плексигласу. Пилот пребывал на грани между явью и обмороком, он повернул голову, чтобы показать окровавленную маску на нижней части своего лица. В оцепенении он уставился на Майкла Галлатина. На рубашке пилота проступало расплывавшееся красное пятно, и это означало, что, как минимум, одна пуля точно попала ему в грудь.