— Худшее из зол — то, что добром прикидывается, — со знанием дела проскрипел он. — Видите, как бывает: человек человеку волк.
И в самом деле: если решил водить дружбу с волком, лучше держи свой топор наготове.
Часть вторая. Человек из Лондона
Человек из Лондона, вернувшийся сегодня на запряженных лошадьми салазках из небольшого русского городка под названием Пружаны, носил темные очки. Без них блики солнца на бескрайнем просторе белого снежного одеяла казались ему ослепляющими. Человек из Лондона относился к своим глазам с осторожностью. Укутанный в грубые шерстяные одеяла, он сидел на заднем сидении салазок, пока возница неистово хлестал плетью заартачившихся лошадей. На голове у него сидела коричневая норковая шапка-ушанка.
Человек из Лондона сегодня разгуливал по миру под именем Уильяма Бартлетта. Вчера же, в Минске, он называл себя Кейтом Саддингзом, и, нося это имя, он настиг и застрелил свою цель, пустив ему пулю точно в правый висок, пока тот разгуливал по 53-й комнате отеля «Стойкость».
Прошлой ночью поезд привез его в Пружаны, и сегодня сани должны были доставить его в еще одно место. Он был уравновешенным человеком с прохладным характером, собранным и спокойным англичанином. Но сегодня он уже несколько раз оглядывался через плечо на море снега, что раскидывалось за его спиной, и бледно-голубые глаза за затемненными линзами очков начинали чуть блестеть от беспокойства. Он знал, что поезда из Минска в Пружаны ходят исправно, но, если б он не пытался попасть в этот захолустный городок, сейчас он мог бы уже быть в Варшаве, сидеть в уюте и тепле с чашечкой чего-то, что поляки называют чаем, и отправлять шифрованную телеграмму по соответствующему каналу. Однако ему дали это задание, поэтому выбора не оставалось. Так или иначе, все свободные концы были связаны. Разве не так?
Он постучал пальцами затянутых в толстые кожаные перчатки рук по своим ногам в серых вельветовых брюках. Сейчас на нем было несколько слоев одежды под флисовой подкладкой его пальто, потому что холод стоял неумолимый, и даже столь яркое солнце русской зимы казалось фригидным. Или, может быть, думал Человек из Лондона, все дело во мне самом?
Месть, разумеется, относится к тому виду блюд, которое надо подавать холодным. Он толком не знал человека, которого казнил в комнате 53 в отеле «Стойкость», знал лишь, что был избран для этой работы. Избран принести месть, которой желал другой человек, и теперь, чье-то желание мести, вероятно, обрушится на него с другой стороны.
Человек из Лондона чувствовал себя мальчишкой мальчиком… хотя ему уже исполнилось тридцать шесть. Он получил образование в Оксфорде, и со всей накопленной мудростью его отправили в этот маленький грязный мирок, усыпанный снегом в отдаленной русской глуши. На дворе стояло 11 февраля 1928-го года. В Германии боль Великой Депрессии уже нешуточно грозилась пошатнуть сложившийся порядок вещей: амбициозный человек, зовущийся Гитлером, возник на мировой арене, провозгласив себя лидером военного общества со средневековыми милитаристическими атрибутами и настроениями.
В России столь же амбициозный Сталин только что начал реализовывать свой первый план-пятилетку для продвижения военной отрасли и для одновременного контроля сельского населения.
Но британские львы тоже не спали. На деле они не спали никогда. В подсобных помещениях под тусклым светом ламп, направленных на разложенные на столах карты и расшифровки радиосигналов, бравые и преданные стипендиаты таких звездных университетов, как Оксфорд, Кембридж, Лидс, Манчестер и Бирмингем, сделали свои выводы и приняли решения, последствием которых, возможно, будет потеря здоровья и сна и превращение кожи лица в уставшую пожелтевшую маску… но такова уж была эта работа.
Кто-то должен был ее делать.
Человек из Лондона снова оглянулся через плечо, но увидел позади себя — как и в предыдущие разы — только снег. Он старался вспомнить подходящую русскую пословицу. Она была сложной, но…
Верно.
Где был, там теперь нет: где шел, там след.
В понимании человека из Лондона это значило, что прошлое — другая страна.
— Далеко еще? — спросил он возницу, осторожно и опасливо пользуясь русским языком. Ответом было лишь пожимание плечами. И отчего эти русские такие неприветливые? Просто волы какие-то, а не люди!