Врач дал мальчику прозвище: Джеки[12]. В один прекрасный день Майкл услышал, как медсестра называет его Джеком, и мальчик посмотрел на нее так, будто всю жизнь жаждал услышать это имя, чтобы его произносил голос, похожий на ее голос.
Майкл узнал, что муж медсестры был пилотом «Спитфайра», который умер под Дюнкерком. Ее маленький сын был убит немецкой бомбой в Лондоне в 1940-м. Он не спрашивал, как его звали. Ему казалось, что не стоило…
Что ж, даже грубейшая дорога куда-то ведет, подумал он.
Утром на пятый день два офицера в чистой униформе с полированными пуговицами прибыли на базу в транспортном самолете «Дуглас Дакота». Майкл знал, что один из этих людей иногда берет себе имя Мэллори — на нем были отличительные знаки полковника. Позже, когда они сидели под тентом лицом к взлетно-посадочной полосе и пили «Гиннес Стаут», который привезли в бочке на «Дакоте», Мэллори объяснил Майклу, что ему сейчас необходимо вернуться в Каир и, как он выразился, вернуться на коне.
Ему сказали, что он может улететь обратно с ними в «Дакоте» или же — памятуя о его недавнем опыте и общей нелюбви к воздушному транспорту — направиться в штаб-квартиру в грузовике. Разумеется, во времени между этими дорогами будет большая разница, но решать предстояло только Майклу.
На него никто не собирался давить, разумеется.
Майкл Галлатин потягивал свой бокал «Гиннеса» и слушал шум двигателя самолета на поле. Небо было ясным и безмятежным, не возмущенным немецкими истребителями, но откуда знать, где может притаиться следующий ас «Мессершмитта»?
Майкл обратился внутренне к самому себе, и сердце его забилось чаще. Возможно, даже блеск пота выступил на его висках.
Он вынул из кармана наручные часы.
Некоторое время он смотрел на кожаный ремешок. Это ведь обычная коричневая кожа, но теперь она привлекала его внимание. Он думал о старых самолетах Великой Войны, о том, как в них сочетались провода, кожа и дерево. Как они были придуманы, как поднялись в воздух… и подняли с собой маленьких людей с большими мечтами о небе.
Он провел пальцем по полоске коричневой кожи, продолжая слушать обороты двигателя.
В этих кабинах все еще сидели маленькие люди с большими мечтами. На деле — храбрые великаны.
Может быть, и ему настало время вырасти?
Он дал свой ответ.
— Я полечу.
Часть пятая. Комната у Подножья Лестницы
Глава первая. Слишком глубоко
Как только Майкл Галлатин сумел заставить себя встретиться со своими собственными глазами в зеркале, он открыл безупречный серебряный кейс, лежавший на раковине из синего фарфора, на крышке которого красовалась монограмма в виде двух заглавных букв «H» и «J». Из кейса он извлек две части походной опасной бритвы «Золинген», лишний раз убедившись, что немцы умели делать по-настоящему качественные инструменты… некоторыми из этих инструментов запросто можно было убить.
Он соединил две части бритвы вместе и рассмотрел предмет в своих руках так, будто он был произведением искусства. Затем включил холодную воду и подставил край лезвия под струю. Некоторое время он стоял перед зеркалом — совершенно обнаженный — и изучал свое лицо, словно пытался узнать его. Майкл уже не был уверен в том, что именно видит за этими зелеными глазами, которые хранили секреты даже от самих себя. Сейчас он мог лишь сказать, что эти глаза слегка покраснели и выглядели уставшими от столь опасной работы… и от непрекращающейся войны.
Но — уставший или нет — джентльмен должен быть ухоженным, поэтому, не став тянуть с решением дольше нескольких секунд, он взбил мыльную пену и принялся сбривать щетину с правой щеки. На первом же движении рука предала его: Майкл сделал слишком резкий рывок, почувствовал мелкий укол боли, а затем ощутил, как теплая кровь течет от пореза к скуле.
Он стоял и смотрел, как маленькие ручейки крови стекают к его подбородку. Первый, второй, третий… они пахли, как кровавые колбаски на парижском рынке — свежие, сделанные после полуночи. Похоже, Майкл был настолько голоден, что даже собственная кровь могла разбередить аппетит зверя.
Но сначала нужно было закончить с бритьем — движение за движением, волосок за волоском — пока кожа не станет гладкой. Некоторые участки были особенно трудными и неподатливыми, некоторые сдавались легко. Не единожды в жизни ему приходилось получать серьезные травмы лица, и в эти периоды он надолго забывал про бритье, поэтому твердая черная щетина теперь даже при регулярном бритье не желала исчезать без боя.
12
Игра слов: jacks (игральные камушки) и Jacky (Джеки — прозвище, данное мальчику в соответствии с этой игрой)