Джек, до сих пор спокойно наблюдавший за нами, вскочил. Удивление и даже испуг отразились на его морде. Потом он весь ощетинился и со страшным рычанием бросился на подступавшего врага.
Несчастный Иван Сергеевич! Что только переживал он внутри своего "деревянного танка".
Джек царапал, грыз стенки ящика, но ничего не помогало. Ящик медленно полз всё дальше и дальше. Мы замерли, притаив дыхание.
Вот ящик подползает к двери. Джек, как вихрь, носится кругом. Всё напрасно. Ящик уже у порога. Ему только нужно немножко приподняться.
Но вдруг - прыжок, и Джек очутился на враге. Ящик сразу осел, остановился. Откуда-то, будто из подземелья, послышался испуганный крик Ивана Сергеевича:
- Я не могу двинуться. Что там случилось?
- Назад, ползи назад, - командовала Анна Сергеевна.
- Не могу. Почему так тяжело? - вопил Иван Сергеевич. - Я сейчас пополам переломлюсь.
Мы с Анной Сергеевной метались по комнате, не зная, как выручить из беды злосчастного "танкиста".
- Что я наделала? - в отчаянии стонала Анна Сергеевна. - Я погубила его. Как же мы его кормить будем? Ведь это пытка - сидеть под ящиком целых две недели.
Она без сил опустилась на стул. И в этот миг полного отчаяния на пороге вдруг показался Николай.
- Николушка! - закричал я, бросаясь к нему. - Не уехал... Вот счастье-то!
Увидев Николая, Джек не завизжал, не бросился к хозяину. Он только дружелюбно помахал хвостом и, спрыгнув с ящика, полной достоинства походкой отправился на коврик. Всем своим видом он показывал: "Я сделал свое дело, а дальше разбирайся сам".
Как только Джек удалился, ящик снова ожил, приподнялся, и из-под него выглянуло красное от натуги лицо Ивана Сергеевича.
Взглянув на него, Николай расхохотался.
- Да вы тут превесело проводите время. А я и не думал уезжать, обратился он ко мне. - Ну, как мой Джек, хорошо себя вёл? Ты знаешь, ведь он только что кончил сторожевую школу, вот я и устроил ему с твоего согласия маленький экзамен.
- Как - с моего согласия?
- А как же? Ведь ты же вчера согласился, чтобы он тебя покараулил. Николай хитро улыбнулся. - Надеюсь, Джек вёл себя хорошо, не мешал вам здесь веселиться.
- Конечно, нет, - отозвался Иван Сергеевич, вылезая из своей засады. - Ваш пёсик презабавный. Очень жаль, что вы за ним так рано пришли!
СТАРЫЙ БЛИНДАЖ
Пошёл я как-то весною в лес. В эту пору побывать в нём особенно интересно: у птиц и зверей появляются на свет детёныши.
Хорошо, например, разыскать где-нибудь в чаще ветвей гнездо дикой птицы и понаблюдать за тем, как заботливая мать кормит своих птенцов. Ещё интереснее последить за лесными четвероногими малышами - зайчатами или лисятами. Но зато и отыскать их совсем нелегко.
Всё утро бродил я в лесу. Где только не побывал: и в ельнике, и в молодом березнячке. Измучился. "Ну, - думаю, - теперь отдохну немного, а потом - домой".
Вышел я на полянку. Вот где благодать-то!
Вся поляна в цветах. Каких-каких только нет: красные, жёлтые, голубые... Словно разноцветные бабочки расселись и греются в ярких лучах весеннего солнца.
Люблю я лесные цветы - не рвать, а лечь среди них и рассматривать каждый цветок. Ведь у любого из них свой особый вид и как будто даже особый характер.
Вот большие, глазастые ромашки - "любишь - не любишь". Они весело растопырили белые лепестки, точно глядят вам прямо в лицо. А розовый клевер совсем иной: он так и прячет в густой траве свою круглую стриженую головку. И тут же склонились, будто о чём-то задумались, большие лиловые колокольчики.
Помню, в детстве старушка няня мне говорила о них: "Как поспеет трава в лесу, наступит время её косить, тут лесной колокольчик и зазвенит и подаст свой голосок: берите, мол, косы, идите скорее в леса, в луга, запасайте на зиму душистое, свежее сено".
Вспомнились мне эти нянины сказки, и захотелось, как в детстве, спрятаться в траву, затаиться в ней, чтобы слушать звенящую тишину летнего полдня.
Я пошёл через поляну - укрыться в тени под старыми берёзками - и неожиданно на самом краю, среди кустов, увидел что-то тёмное, похожее на вход в пещеру. Сверху его покрывали толстые, обросшие мохом брёвна. Многие из них уже сгнили и провалились внутрь.
"Да это же старый блиндаж!" Я подошёл поближе и заглянул внутрь. Оттуда тянуло сыростью, запахом плесени.
Невольно вспомнились страшные годы войны, когда людям приходилось рыть эти мрачные земляные убежища.
Я отошёл в тень под берёзы, улёгся в траву и ещё раз взглянул на разрушенный старый блиндаж.
Вдруг мне почудилось, что внутри его кто-то зашевелился.
Я вздрогнул: "Кто это?"
Из-под обломков брёвен показалась полосатая мордочка барсука.
Зверёк долго осматривался по сторонам, принюхивался. Но лёгкий ветерок дул от него ко мне, и потому чуткий зверь не обнаружил моего присутствия.
Убедившись наконец, что поблизости нет никакой опасности, барсук вылез из-под бревна и суетливо забегал по полянке, словно отыскивая что-то. Потом он вновь исчез в блиндаже.
"Странно! - подумал я. - Барсук - ночной зверёк. Ночью он бродит по лесу, а днём спит в норе. Зачем же теперь он вылезал из своего убежища?"
И, будто отвечая на мой вопрос, из блиндажа опять показался тот же зверёк. В зубах он что-то тащил.
Я пригляделся, стараясь рассмотреть его ношу. Да ведь это молодой барсучонок!
Вытащив детёныша из-под бревна, барсук положил малыша у входа, а сам торопливо вернулся в блиндаж и сейчас же вновь выбежал оттуда со вторым барсучонком. Так он вынес на солнышко четырёх барсучат. Они были маленькие и очень толстые, как дворовые кутята.
Я крайне удивился, глядя на такой поздний выводок; обычно барсучата родятся ранней весной.
Молодые барсучки, неуклюже переваливаясь, бродили на своих коротеньких ножках по полянке. А старый барсук (очевидно, их мать) зорко наблюдал за детворой. Стоило только какому-нибудь из малышей отойти немного подальше от других, как барсучиха подбегала к нему, осторожно брала зубами за шкурку и тащила назад.
Погуляв на солнышке, барсучата один за другим подобрались к матери и начали толкать её своими чёрными носиками под живот.
Тогда старая барсучиха разлеглась на боку, а барсучки, как поросята, улеглись возле неё и стали сосать молоко.