Их домик стоял на самом краю деревни. Прямо за околицей начинался лес. Он тянулся на много десятков километров.
Раньше в этом лесу встречались даже медведи, но давно уж перевелись. Зато зайцев, белок, лисиц и прочей лесной живности водилось немало. Наведывались и волки. Поздней осенью и зимой они подходили к самой деревне, и в глухие, угрюмые ночи нередко слышался их протяжный, тоскливый вой. Тогда все собаки в деревне забирались под клети, под избы и оттуда жалобно, боязливо подтявкивали.
- Значит, опять окаянные заявились! - ворчал Сергей Иванович, быстро шагая с детьми по тропинке в лес.
В лесу было совсем уже пусто. Весь лист давно облетел, и его прибило дождями к земле. Раза два выпадал даже снег, да потом снова растаял.
Скотину давно не гоняли пастись. Она стояла на скотном дворе. Одни только козы ещё бродили по лесу, обгладывали кустарник.
По дороге Анютка, дочка Сергея Ивановича, рассказывала отцу:
- Пошли мы за хворостом, у деревни-то весь пособрали. Мы и подались к Гнилому болоту. Собираем сушняк. Вдруг слышим - за болотинкой наша коза как закричит, жалобно так! Саня говорит: "Может, козлёнок в яму свалился? Не выберется. Пойдём поможем". Мы и побежали. Минули болотинку, глядим коза нам навстречу бежит, а козлёнка не видно. Мы на поляну, откуда коза бежала, глянули за кусты, а он там, да только мёртвый, весь истерзан, полбока вырвано.
Сергей Иванович слушал, а сам всё ускорял шаги. Анюта и Саня еле за ним поспевали.
Быстро дошли до болота, обогнули его. Вот и поляна. На ней ещё издали белели клочья шерсти растерзанного козлёнка.
Сергей Иванович внимательно осмотрел остатки звериного пиршества. Он даже присел на корточки, стараясь разглядеть на земле следы зверя, но их невозможно было заметить среди прибитой дождями к земле жухлой травы.
- Хорошо ещё, что козу не задрал, - наконец проговорил Сергей Иванович. - Должно быть, какой-нибудь одиночка, случайно забрёл. А если бы выводок - обоих бы прикончили.
Так ни с чем и вернулись домой. Сергей Иванович приказал ребятам пасти козу возле деревни, далеко в лес не пускать.
Первые дни Саня с Анютой точно выполняли наказ отца. Но больше никто не слыхал о сером разбойнике. У соседей в деревне тоже были козы, и их сперва попридерживали возле домов, а потом всё пошло по-старому - ребята сторожить бросили, и козы вновь разбрелись по лесу, опять начали уходить к Гнилому болоту, там по закрайку росли кусты тальника - самая вкусная для них еда.
* * *
В деревне уже совсем позабыли о случившемся. И вдруг - опять. Как-то под вечер во двор к соседям Сергея Ивановича примчалась их коза, вся в крови, на боку огромная рана.
Опять побежали в лес, искали, искали, так зверя и не нашли.
Сергей Иванович запер свою козу во двор, совсем не велел пускать пастись.
Собрались деревенские охотники, стали советоваться, как же быть. Это, видно, не случайный зверь, не мимоходом забрёл. Он тут, в лесу, и живёт, никуда не уходит. Жаль, что снег долго не выпадает, тогда живо бы по следу разыскали. Сытый волк далеко от места кормёжки не уходит. Найдёт в лесу уголок поглуше, весь день проспит. Вот тут бы на него и устроить облаву. Но это всё хорошо зимой, по снегу, а если снега нет - пойди разыщи его. Лес велик, чаща да завалы, разве узнаешь, где он улёгся?
Были в деревне собаки-лайки, но для охоты за волком они не годятся. С ними только по белке да по птице ходить. Так и порешили охотники ждать, когда выпадет снег.
Это бы ещё ничего, да вот беда: и за белками теперь в лес с собакой опасно пойти. Убежит лайка далеко от охотника, найдёт белку на дереве, начнёт подлаивать, а серый разбойник уж тут как тут, вмиг подоспеет на собачий лай, сцапает собачонку, задушит - и поминай как звали. Утащит в самую чащу, всю съест, клочка шерсти не сыщешь.
Больше всех загрустил Сергей Иванович. Очень любил он ходить на охоту за белками. И собака у него была самая первая в округе. Звали её Пушок. Бывало, в воскресный день отправятся в лес за белками, каждый охотник со своей лайкой. Разойдутся в разные стороны. Целый день бродят, только к ночи вернутся домой. "Ну, кто больше всех белок добыл?" Конечно, Сергей Иванович. Да, смотришь, ещё глухаря притащил, а то и куницу.
"Цены нет твоему Пушку", - говорили охотники.
Сергей Иванович и сам это хорошо знал.
А вот если со стороны на Пушка поглядеть - невзрачный пёсик, ростом немного побольше кошки, мордочка остренькая, уши торчком, хвост в крутую баранку закручен. Окраской весь белый, только не чисто белый, а с рыжинкой, будто его не то подпалили, не то в грязи вымазали. Нечего сказать, неказистый вид, дворняжка, и только. Зато уж умён. "Ну прямо как человек, - говорил Сергей Иванович, - всё понимает, только сказать не может".
Но Пушок и его хозяин отлично понимали друг друга без всяких слов. Вот и теперь, в субботний вечер, оба, конечно, думали об одном и том же о завтрашнем дне. День обещал быть тихим, сереньким. Самый бы раз за белкой сходить. Холода уже были, и снег выпадал, значит, белка теперь, поди, вылиняла. Шкурка - первый сорт. И ходить в такую пору по лесу легко: одеваться тепло не нужно, надел ватник, сапоги - иди куда вздумается. А вот как наступит зима, навалит снегу по пояс, тогда далеко не уйдёшь; надевай полушубок, валенки да становись на лыжи. Это уж не ходьба. И собаке по глубокому снегу трудно бегать - белку искать. На что лучше теперь, по чернотропу.
Очень хотелось Сергею Ивановичу пойти завтра в лес на охоту. Хотелось, да боязно: а ну-ка наскочит Пушок на серого? Тот сразу поймает, даже пикнуть не даст.
Пушку, видно, тоже не терпелось отправиться в лес с хозяином. По опыту прежних лет он уже знал: как только наступит осень, тут они и начнут охотиться. Недаром его хозяин сегодня днём осмотрел, почистил ружьё и уложил патроны в охотничью сумку. Заметив эти столь знакомые приготовления, Пушок уже ни на шаг не отходил от Сергея Ивановича, заглядывал ему в глаза, вздыхал, даже слегка повизгивал.
Сели ужинать. Сергей Иванович налил Пушку в миску еды, но пёс к ней даже не притронулся.
- На охоту зовёшь? - сказал Сергей Иванович.
Пёс сразу насторожил уши, радостно взвизгнул и стал тереться мордой о ноги хозяина.