Услышав про мавок Ваня вздрогнул и ответил уже спокойнее:
— Мавок не надо.
— А чего это ты от мавок стремаешься? Никак уже с какой шашни крутил?
— Я с мавкой шашни не крутил! — решительно ответил Ваня.
Всё время этого диалога бабка смотрела на него с нехорошим таким прищуром и вдруг выдала вердикт:
— Нет! Всё-таки какой-то ты недоделанный! Надо бы тебя допечь. Эй! Домовые! Ну-ка! Заверните его в пирог!
Тут же из всех углов вылезли какие-то мохнатые недомерки, повалили Ваню на пол, принялись срывать с него одежду, споро раздели донага, связали и бухнули бабке на стол, на уже расстеленный на столе толстый пласт теста. Ваня ещё пытался дёргаться, но бабка резко приставила к его горлу острый кривой нож и рыкнула:
— А ну лежи смирно! А то так и зарежу, как барана!
Ваня в ужасе замер и его тут же завернули в тесто, как в конверт. Что-то плоское подсунулось ему под спину, вернее, под пласт теста, на котором он лежал, его подняли и… сунули в раскалённую печь!
Стоящим в печи жаром обожгло глаза и Ваня зажмурился, но успел заметить раскалённые до красна кирпичи свода. Раскалённый воздух обжёг лёгкие и Ваня затаил дыхание, но вместе с первым вдохом в него словно проникла частица огня и он начал разогреваться изнутри. Тесто, в которое он был завернут стало надуваться и пузыриться, сжимая тело, но в то же время изо всех пор кожи, словно под давлением, начал выходить пот.
Не дышать стало уже невозможно и Ваня вдохнул окружавший его огонь ещё раз, через некоторое время ещё и каждый новый вдох давался ему легче предыдущего. И вдруг под него что-то снова подсунули и вытащили из печи, на такой свежий и сладкий воздух. Он шумно выдохнул, выпуская скопившееся внутри пламя и тут же получил удар по лбу:
— Не рыгать мне тут! Тоже мне, змей Горыныч нашёлся! Чуть избу не спалил!
И приговаривая: «Ну, посмотрим, как ты сготовился…», бабка начала отламывать руками запёкшееся вокруг Вани тесто. И тут же закричала:
— Фу!!! Да откуда ж в тебе всё это?!!!
Тут Ваню снова подняло, мир вокруг закувыркался и его вышвырнуло из избы наружу. И только бабка вслед прокричала:
— Эй! Лешие! Прополощите ЭТО в Смородине как следует! Да смотрите, не упустите! А то вас самих на дрова пущу!
Тут что-то взяло Ваню за левую ногу и, тяжко поскрипывая, куда-то понесло. После его встряхнули, словно тряпку, стряхивая остатка теста, сорвали верёвки, кто-то совсем рядом шумно срыгнул и его, вниз головой, макнули в ледяную воду.
Ваня открыл глаза и испугался. В воде он видел всё столь же ясно, как и на воздухе. Окружающее было залито светом, который струился словно сразу отовсюду и ниоткуда. Вода, в которую его макнули, словно текла не только вокруг, но и сквозь него, а дно реки было выложено человеческими черепами, которые смотрели на него пустыми глазницами и словно силились что-то сказать, пощёлкивая челюстями. Но тут его снова принялись трясти, и трепать как тряпку, вытаскивали из воды, встряхивали, перехватывали и бросали обратно. Пару раз он даже вдохнул этой воды, ко которая обожгла лёгкие сильнее, чем жар бабкиной печи.
В конце концов эта трёпка закончилась, Ваню снова подняли за левую ногу и понесли обратно. В этот раз то ли сил прибавилось, толи злости, но извернувшись он сумел разглядеть, что нёс его какой-то древесный ствол с ветками, навскидку похожий на толкиеновских энтов, как их в кино показали. Нёс на вытянутой руке-ветке. Тут снова раздался голос бабки:
— Стой! Дубина стоеросовая! Отпусти человека!
Ветка разжалась и Ваня полетел вниз. И сломать бы ему шею, но какая-то сила подкрутила его и шмякнулся он не на голову, а на спину. А бабка рявкнула: «Чего встал, пень гнилой⁈ Пшёл вон!», после чего бросила уже слегка пришедшему в себя Ване огромное махровое полотенце со словами:
— Вытрись, что ли… и прикройся… и полезай в избу, чаем тебя напою. А то мёртвой воды наглотался, надо тебя и живой попотчевать…
Уже через минуту Ваня сидел в избе, возле пышущей жаром печи и попивал чай, а старая карга потчевала его пирогами. Но вот он уже наелся до отвала и баба Яга, а Ваня уже понял, к кому попал, начала расспрос:
— Ну теперь ответствуй, откуда и куда тебя черти несут?.. хотя, вру! Черти не носят, они гоняют. Короче, ты как, дело пытаешь, али от дела лытаешь?
— Ничего я не пытаю, не лытаю! — возмутился Ваня. — Просто шёл домой, с рыбалки возвращался, а попал к вам.
— Стало быть, от дела лытаешь, — выдала вердикт бабка. — А я уж думала, пошёл своей мавке человеческое достоинство выправлять.
— К… какой мавке? — удивился Ваня, но вдруг резко сообразил, о какой конкретно мавке идёт речь. И это, надо сказать, его сильно напрягло.