— Погоди, а тебя же сегодня должны были конвоировать в Москву. Ты чего, в побег рванул?
Из травы поднялась рыжая голова в кудряшках. Марго, на год младше Вани, считала себя адепткой вики и настоящей ведьмой, потому рыжая и зеленоглазая. Рыжина у неё натуральная, а вот зеленоглазость за счёт контактных линз.
— Отбрехался, — бросил Ваня, сосредотачиваясь на поплавке.
На какое-то время воцарилась относительная тишина, прерываемая изредка тихими репликами. Рыбалка, что ни говори, любит тишину. Но уже через четверть часа и пару вынутых Ваней из реки плотвичек, Ник заявил:
— Так, кто-нибудь шашлыка хочет?
Народец оживился, все резко смотали удочки и переместились к костру, стали доставать нехитрые припасы. Ваня тоже отметился несколькими помидорами и огурцами, которые сорвал по дороге, в парнике. Появилась бутылка с мутной белесой жидкостью, что вызвало дополнительное оживление.
Марго снова вынырнула из травы, оценила обстановку и слиняла, утащив заодно и Машу, свою подружку.
— Вот краля! — выдохнул Ник, глядя в стакан, куда уже успел плеснуть стыренного у отца самогона. — Хоть бы раз осталась с нами посидеть.
— Это правильно, что не осталась, — буркнул Ваня. — Ты нажрёшься, крышу тебе снесёт, поимеешь её, тебя и посадят. А она того стоит?
— Деваха сочная… — с сомнением ответил Ник.
— Да брось, — влез Шурка, тоже парень из Москвы, на год старше Вани. Он уже поступил в институт и сейчас честным образом расслаблялся. — Она стерва и динамщица. Ладно, вздрогнем!
Ребята глотнули свою дозу самогона, закусили бобром с овощами. Ник тяжело вздохнул:
— Вот странный ты человек, Ваня! С одной стороны я тебя сильно уважаю, а с другой бесишь ты страшно. Уважаю, потому, что как ты ни скажешь, всё правильно. А раздражаешь потому, что твоя правильность всегда говорит, что всё фигово. Вот как ты так можешь?
— А думаешь мне легко? — огрызнулся Ваня, сосредоточенно рассматривая жидкость в своём стакане.
По ходу вздрогнули по новой и разговор продолжился:
— Вот даже пьёшь ты не как все, чуть чуть, по глоточку… — продолжил свои рассуждения Ник.
— Потому, что если я приду домой чуть-чуть, бабка носом пошевелит, побухтит и отвянет, а если я нажрусь серьёзно, она настучит матери и вот тогда меня отсюда точно увезут, за шиворот. Да ещё и вам отольётся.
— А ты что, не можешь… — начал было возмущаться Ник, но его перебил Шурка:
— А чего он может? И ты бы ничего не смог. У него мамка бешеная, как трактор, всех запашет. И вообще, мужики, на будущее, от разведённых баб надо держаться подальше, а уж если баба карьеру делает, как его мать, вообще лучше близко не подходить. Ты, Вань, извини, если что…
— А чего извини? — пожал плечами Ваня, — Я себе мать не выбирал, я вообще не просил, чтобы меня рожали.
Он помолчал немного, глядя в стакан и добавил:
— Знаете, как она по отцу прошлась? Он еле пробил, чтобы со мной хоть раз в неделю встречаться. И то только потому, что у него в следкоме кореш нашёлся.
— Поняли, как бывает? — Шурка назидательно указал пальцем на небеса.
Шурка поступил на Психфак МГУ, а до того занимался в каком-то кружке по психологии и потому считал себя знатоком человеческих душ. И не без оснований, кстати. Но вот Ване это разговор был совсем тягостен, потому он и перевёл его на другую тему:
— Слышь, Ник, не подбросишь меня завтра до Соловьёва?
— Без проблем! Только за бензин мне сбрось.
— Замётано! — кивнул Ваня. — Заскочи за мной в десять.
Ник на это задумался, почесал за ухом и покачал головой:
— Знаешь, с утра не могу. Если только в два.
— Давай в два, — легко согласился Ваня. — Мне не ко времени.
Они ещё трепались сколько-то на разные темы, прикладываясь то к бобру, то к бутылке, но в конце концов Ник не выдержал:
— Слышь, Вань, а чего ты там забыл?
— Хочу на замок ваш посмотреть, а то уже сколько лет тут на даче, а там ещё ни разу не лазил.
— Там особо и не полазаешь, всё закрыто.
— Да хоть снаружи посмотреть. Место вроде известное, а я только мимо проезжал. Даже стыдно.
Ник не на долго задумался и вдруг решительно заявил:
— А давай! А то я тоже, уже сколько здесь живу, даже в Техникуме учусь, а тоже там ни разу толком не тусовался.
На том и стали расходиться. Дома бабушка, как водится повела носом и принялась ворчать:
— Вот! Опять напился! Небось опять не закусывали!