Эти клеи не поддаются сырости, как столярный, да и склеивают гораздо крепче.
Современная техника дошла до того, что склеивают металлы в машиностроении,
причем такая склейка гораздо прочнее спайки.
— А где достать клей?
— Клей продается в
магазинах, в тюбиках под маркой БФ2, БФЗ, БФ4, БФ5 и БФ6.
— А как клеить? Прямо намазывать да приставлять?
— Это написано в инструкции, которая продается с
клеем. Но добавлю еще вот что. Часто в дереве
попадаются пробоины, ямки, дыры, которые нужно заделать. Я
поступаю так: беру вату, мочу ее клеем БФ2 и заделываю ею
дыры и выемки. Затем посыпаю эти места мелкими
опилками и даю засохнуть. Можно заполнить промежутки
смесью столярного клея и опилок, а еще лучше сделать из
них пасту, которой можно замазывать швы.
— Алексей Михайлович! Ваши многие фигурки
блестят — как добиться этого?
— Это последний процесс работы. Дерево крепко
выглаживается костяной палочкой, приобретая вид
драгоценного материала. Но делать это можно только
с крепкой древесиной. Рыхлую древесину следует
пропитывать жидким раствором клея. Китайцы пропитывают
дерево олифой. Оно становится тяжелым и еще более
прочным... Ну, мои друзья, как будто бы обо всем
переговорили. Вопросы еще есть? Как видно, нет?
Раздался нестройный хор:
— Спасибо... До свиданья... До свиданья...
— Ребята! Ребята! Задержитесь на минуту. Совсем
забыл: а что нужно для работы, я и не рассказал. Ну
ладно, слушайте стоя. На прогулку всегда берите с собой
топорик и маленькую ножовку. Для них лучше сшить
футлярчики. Ну конечно, надо иметь перочинный нож. Дома
вырезать корни лучше всего специальными ножами. Они
продаются в хозяйственных магазинах... Для
просверливания дерева нужны буравчики разных размеров,
рашпили для обточки тех или иных мест, наждачная бумага для
сглаживания срезов сучков... Ну, пожалуй, вот и все...
И теперь уже по-настоящему до свиданья!
Был ясный летний день. За огромным окном
мастерской виднелись очертания окраин города, а за ними
тянулись неясные дали, уводящие воображение далеко, к
цветущим лугам и рощам.
Большая форточка была открыта, и в нее поминутно
врывались радостный писк и щебет стремительно
кружащих стрижей и ласточек, которые концами сво»х острых
крыльев почти касались стекла.
На полках стояли рядышком деревянные фигуры из
корней и сучков. Им было явно тесно. Они боялись даже
шевельнуться, чтобы не толкнуть друг друга.
Несмотря на то что днем вещи разговаривать
воздерживаются, между фигурами шла оживленная беседа.
— Друзья! — говорила крылатая антилопа.— Когда
художник доделывал мне уши, он просто не обратил
внимания, что я трехнога. И действительно, стоит ли об этом
говорить, когда у меня, кроме ног, имеются собственные
крылья!
Антилопа даже попыталась помахать крыльями, и, хоть
они были неподвижны, ей казалось, что она в любую
минуту может вспорхнуть и умчаться вместе с ласточками и
стрижами.
— На что тебе крылья?—мрачно заметила сова.—
Даже я своих поднять не могу.
Она всегда во всем видела плохое.
— Ну, знаешь, об этом не спрашивают! Ведь бывают
же летучие мыши — отчего же мне не быть летучей? —
отвечала антилопа.
— Ты, антилопа, говоришь глупости! — заметил
лось. — Наше призвание — не летать и не бегать, а стоять
на месте и радовать человека...
— Это верно, — добавил испанский бык. — Но,
друзья, пока мы живем одной общей дружной семьей.
Каждый раз, когда художник приходит в мастерскую, как
ласково и нежно он смотрит на нас...
— Это он смотрит на меня, — перебила мартышка.
— Ну, нет! — продолжал бык. — Мы все ему
одинаково милы.
— Конечно, все, — подтвердили остальные хором.
Бык снова заговорил:
— Но не вечно же мы будем стоять тут! Почти все
произведения художника в конце концов уходят из
мастерской. Куда — мы не знаем. По-видимому, и мы
разойдемся по разным домам. Попадем к разным людям, чтобы
украшать их жизнь. Скажу откровенно: я бы хотел
попасть к музыканту. Я еще в лесу прислушивался к шуму
ветра на вершине сосны, корнем которой я был, и с тех