– Не помогаешь – не мешайся под лапами, – заявил ей Шустрик, – а Хрюн с Хвостиком недовольно повернули к ней перемазанные землёй пятачки и вместе хрюкнули.
– Что вы, что вы, – запричитала сорока, – я и не могу помогать копать. Во первых мне нечем, а во вторых мне ещё летать по всему лесу и разносить новости. Это наша прямая обязанность. Если я буду копать, то устану, и долго никто не узнает как звери сообща выручали семью кабанов!
Она сделала театральный жест, подняла голову вверх и закрыла глаза, впрочем Соня заметила, что сорока одним то глазом все равно подсматривает на них. Лисёнок убрал лапу с хвоста, и сорока тут же отлетела на безопасное расстояние.
– Грубиян, – сообщила она громко всем, глядя на Шустрика, однако приближаться уже не решилась.
Тем временем солнце все ниже опускалось к горизонту, и под дубами начало темнеть. Однако несмотря на это, несмотря на усталость звери не прекращали работать. Лапы и мордочки лисят были в земле, они очень устали, но не могли остановиться. Хрюн с Хвостиком копали пятачками, которые уже болели, но они не чувствуя боли продолжали рыть, сопя и фыркая. Папа Лис с мамой тоже копали, а папа ещё и бегал по все углубляющейся яме и говорил где поднажать. Ёжик, мышка, заяц, лесные птицы, никогда лес не видел, чтобы звери так объединялись.
Когда стемнело так, что лап не стало видно, Папа Лис скомандовал стоп. Спуск в яму был уже очень глубоким, и оставалось совсем чуть чуть, однако в темноте можно поранить лапы, когти и пятачки.
– Так, – сказал он, – нам надо найти гнилой трухлявый светящийся пень, отломать от него щепочки и принести сюда.
Енот уставился на Лиса непонимающе.
– Когда пни долгое время стоят и начинают превращаться в труху, то ночью они начинают светиться зелёным светом. В этом нет ничего страшного. Мы их используем для освещения Дома, – добавила Ночка.
У енота глаза увеличились, трудно сказать от удивления или страха, и чуть подумав он сообщил: – вообще то еноты всегда обходили такие пни стороной, страшные в темноте они, но если вы считаете, что их можно использовать для освещения, то я знаю один такой. – И енот вместе с Лисом направились в темный лес.
Однако совсем скоро вернулись, держа в лапах и зубах зелёный свет – это были кусочки трухлявого пня, наполняющие таинственным свечением поляну под дубами.
– Красотаааа – тихо сказала Соня, и все с ней согласились.
Когда кусочки дуба разложили вокруг места работ, то стало светло. Достаточно для того чтобы продолжить копать. Ещё немного, и под крепкими когтями енота последняя земляная преграда рухнула. Ход на дно ямы был закончен. Над поляной раздались радостные возгласы: хрюканье, тявканье, чириканье и даже попискивание. Кабанчики бросились из ямы, радуясь больше всех. А вот Мама Лисица спустилась наоборот вниз, она помнила, что Папа Кабан по кличке Корень повредил лапу, и ее надо лечить. Долго она осматривала его лапку, трогала ее. Потом сбегала в лес, по запаху нашла нужную травку, принесла ее, и приложила к больной ноге. Подержав ее какое то время, шептала какие то целительные заговоры. Наконец закончила и перевела дух.
– Все, – сказала она, – большего сейчас уже не сделаешь, надо ножку беречь, не наступать на неё и очень скоро она заживет совсем. Папа Кабан аккуратно поднялся на четырёх лапах и сделал шаг.
– Да она почти совсем прошла, – воскликнул он!– Чудеса!
Все равно аккуратнее, – сказала ему Ночка.
Прошло ещё немного времени, и над поляной с дубами взошла полная луна. Она посеребрила резные листья деревьев, траву, обозначила призрачные тени. На поляне стояла тишина, слышно было лишь, как ветер играет с листьями. Если бы мы сейчас оказались там, то тихо ступая по траве сначала услышали, а потом и увидели интересную картину. Сначала Шустрика, лежавшего на спине с раскинутыми в разные стороны лапами. Рядом прижавшись к нему спала Соня, обернув себя пушистым хвостиком. К ней прижималась Ночка, сопя что то в темноте. Хвостик спал тут же, дрыгая во сне лапой.
– Уберите с меня копыто, – проворчал кто то в темноте.
– Это не мое копыто, – ответили ему похрюкивая.