— А вы почем знаете?
— Ты считаешь, что только тебе все видно вокруг, а сама ты вроде невидимки, что ли?
— И что же такого вам удалось разглядеть? — насторожилась она.
— Все! — заявил Егоров. — Милая, возраст. С высоты моего возраста все видно как на ладони. «Мне сверху видно все, ты так и знай», — пропел он.
Его шутливый тон почему-то обидел ее, она отодвинулась от него, надулась, вздохнула. Скучающим взглядом огляделась вокруг. Опять вздохнула.
— Не понимаю я вас, Егоров, — холодно бросила она. — Никто в жизни не оказывал мне такого отчаянного сопротивления. Это, в конце концов, некрасиво, негалантно, нетактично. Нельзя так грубо отвергать молодую симпатичную женщину. Вы ужасный ханжа.
Она сверлила его вредным настырным взглядом, и он смутился и даже покраснел. Все-таки эти молодые страшно обнаглели.
— Не знаю, не знаю… — в замешательстве пробормотал он. — Я как-то не привык, чтобы меня так яростно осаждали… В наше время было наоборот…
Это заявление далось ему с большим трудом. Почему-то ему казалось, что подобное признание ее очень оскорбит и унизит. Но она только расхохоталась, впрочем довольно нервно.
— Да, времена переменились, — согласилась она. — Но меня лично уже ни капли не колышет, что было и как любили в ваши времена. Впрочем, может быть, к вашему возрасту я тоже стану поскромнее. Но сейчас мне скучно и тошно тянуть эту резину. Сначала должна быть любовь, а потом будет время разобраться, годится ли она тебе по форме и по содержанию. Я уже была замужем по вашему методу, ошиблась и поняла свою ошибку, когда было поздно. Не повторять же все сначала, я не подопытный кролик. Мне не стыдно вас совращать, вы взрослый человек…
— Не надо меня совращать, — огрызнулся он, — я этого не люблю.
— Грубиян и ханжа, — хмыкнула она. — Но вам не удастся меня обидеть.
— С вами станешь ханжой, — проворчал он. — Я уже не мальчишка, у меня свои заботы и другие, как это говорится, комплексы. Многого я уже, конечно, не могу себе позволить… Например, играть с тобой в поддавки, когда Зуев… когда дети горят и страдают всерьез… Стыдно и противно…
Светланка вспыхнула и тут же озлилась на себя за собственное смущение.
— Вы ханжа, Егоров. Ну при чем тут Зуев? Или он нас окончательно затравил? Поди боитесь, что он сейчас выскочит из кустов или швырнет в вас камень?
Егоров тревожно огляделся. Светланка отгадала его мысли. В течение всего разговора Зуев не выходил у него из головы. Почему-то казалось, что он притаился там внизу под досками платформы, сидит и слушает этот явно неприличный разговор. Больше всего ему хотелось избавиться сейчас от Светланки и устремиться на поиски Зуева.
— Не бойтесь, Зуев в лагере. Таисия Семеновна прорабатывает их в своей комнате, — сказала Светланка. — Вот назло вам займусь теперь Зуевым, — зло бросила она.
— А вот этого я тебе не позволю, — резко и жестко заявил он.
— Как это не позволите? — вежливо поинтересовалась она.
— Не позволю, и все тут… — Он грозно нахмурился. С языка уже готовы были сорваться угрозы и оскорбления.
— Ладно, — засмеялась она, — оставьте его себе, мне он ни капли не нужен. А вы уже и поверили? Поверили, что я такая беспутная и развратная? Поверили, да?
— От тебя чего угодно ждать можно, — хмуро признался он.
— Эх, вы, — горько упрекнула она. — А еще хвастались, что видите меня насквозь. Что я вам подаю, то вы и хаваете. Никогда я не совращала малолетних, никого я не совращала. — Она неожиданно стала печальной и серьезной, надулась, пристально разглядывая собственные руки и даже будто собираясь заплакать. Егоров недоверчиво разглядывал ее в новом качестве.
— Жаль, — вздохнула она. — Чего жаль, и сама не знаю, но чего-то все равно жаль. Любви, что ли? Куда это она все время девается?
— Твоя беда в том, что ты не внушаешь доверия. А без доверия любовь невозможна, — сказал он.
— А ну вас! — как-то совсем по-детски отмахнулась она. — Не нужна мне никакая любовь. Если я свою единственную проворонила, то мне уже все равно…
Егоров внимательно заглянул ей в лицо. Он инстинктивно почувствовал, что у этих молодых да дерзких тоже не все благополучно. Запутались они, заврались. Отвергли чужой опыт, запреты, предрассудки и сразу оказались на мели. Нелегко собственными силами справляться со своими инстинктами.
— Чем больше вы упрощаете отношения, тем сложнее становится проблема, — сказал он.
— О, это уже мысль! — Светланка впервые взглянула на него внимательно.
— Без запретов и предрассудков человеку трудно совладать с собственной природой. Ему не все дозволено. Особенно женщине. Добродетельная женщина — это великая сила. А вы только счеты сводить умеете да оплеухами обмениваться.