7
Все шло хорошо.
И вдруг сама природа словно взбунтовалась… Стоял страшный зной, какого не отмечали в последние сто три года. То ли эти сто три года, которыми щеголял Натан, сделали мир таким по-древнему горячим, но это была не просто повышенная температура окружающего воздуха… Все высохло, потрескалось, осыпалось. Каждый шаг шуршал всей землей, всем лесом. Безветрие и тишина напоминали катастрофу. Тянуло дымком — вокруг горели леса. Небо исчезло, и в тускловатой мгле торчало маленькое и злое солнце. Сам воздух, которого от абсолютного безветрия будто и не было, был пропитан непонятной тревогой и опасностью. По ночам над лесом колыхалось яркое зарево, воздух шуршал от летучих мышей. Выползло множество змей. Имели место три «человеко-укуса».
Дети жались друг к другу испуганными стайками, шушукались.
Больше всего боялись верхового пожара, который будто бы движется со скоростью курьерского поезда.
— Где-то здесь проходила линия Маннергейма, — говорил Натан.
— Маннергейма… Маннергейма… — тревожно подхватили дети.
— Маннергейма нам только не хватало, — рассердилась Таисия Семеновна.
Кто такой Маннергейм, никто не знал.
Таисия Семеновна нервничала. Она приняла решение ехать в город за разъяснениями и инструкциями насчет пожара. Анина запросилась домой, и Таисия Семеновна решила взять девочку с собой. Слава проводил их до платформы…
В противопожарном управлении Таисию Семеновну успокоили. Ей убедительно доказали, что пожар непосредственной опасности для лагеря не представляет, потому что находится совсем в ином квадрате и отрезан от сектора угрозы целой системой водных массивов, то есть озер. Но в связи с жарой и засухой категорически запрещается жечь костры, курить и бросать в лесу окурки. Ее снабдили целой пачкой новых противопожарных инструкций и командировали в лагерь инспектора, который должен был ознакомиться с противопожарной оснащенностью лагеря и провести беседы с воспитателями и детьми.
Это был тучный, важный человек, обремененный властью и ответственностью. Его суровое и твердое молчание приводило Таисию Семеновну в трепет. Она сомневалась в готовности своего лагеря к пожару и поэтому всю дорогу жаловалась инспектору на изолированность и заброшенность лагеря…
— В вашей зоне расположен большой зверосовхоз, — скупо и значительно изрек пожарник. — А вы говорите, одни лоси…
И по его интонации Таисия Семеновна поняла, что инспектор не пойдет на компромисс, а, наоборот, будет требователен и беспристрастен.
…Уже при входе в калитку Таисию Семеновну удивило отсутствие там дежурного. А тут еще оглушительно завопил репродуктор.
— В двенадцать часов по ночам из гроба встает император… На нем треугольная шляпа и серый походный сюртук, — надрывался мощный бас.
Инспектор взглянул на Таисию Семеновну, и воспитательнице показалось, что он принял эту песню на свой счет. Она было попыталась объяснить ему, что это любимая песня детей, что они постоянно гоняют эту пластинку, но репродуктор ревел так громко, что она сама едва слышала свой голос. Она нетерпеливо огляделась в поисках кого-нибудь, огляделась и не поверила своим глазам. В лагере творилось нечто ужасное, она буквально не узнала своего лагеря.