Кот глянул на меня нежно, тяжело запрыгнул на стол рядом с чашкой, в которой была наша последняя заварка, тихо фыркнул и стал хлебать. Быстро, жадно… Изредка поднимал левую кисть и серой ладошкой отгонял от края штурвал лимона. Не заметив неодобрения, он завершил начатое. Сыто вздохнув, благочестиво окропил пространство, досадливо махнув мокрой дланью. И тут же свалился на пол, где немедля состриг солнечный локон, выпавший из пряди утра.
– Оп-па! Поймал!..
А тем временем за окном… За полотном стекла, заправленного в раму, всю сплошь заляпанную маленькими следами лап гурмана, насмотревшись на непотребства и беззакония домашнего тирана и властелина, ворон выкрал с акватории рукотворного пруда пластиковую фигурку утки.
Довольно скоро он ощутил, что не мягкое трепещущее тело несёт за тридевять земель в тридесятый дистрикт. Перемороженные лапы прототипа сказочной избушки престарелой лесной феи, подвели его. В который раз за эту весну.
– Что это?! Очередная пластиковая фигня! Не такая, которую обыкновенно вышвыривают из окон пассажирских вагонов, побогаче, но – толку от неё, одна бестолочь…
И ворон обратился коршуном. И швырнул он творение рук человеческих на рельсы, прямо под блины колёс товарного состава… Расстроился, видно… болезный…
Да! Кота-то, после чаю с лимоном,– гм… стошнило… Конфуз, однако…
Мужчина и кот
– Слушай, а можно сейчас быть, как раньше, философом?
– В смысле?
– Ну, сидеть в бочке и рассуждать о непонятном…
– Да, чтобы рассуждать, необязательно быть философом…
– И не нужно сидеть в бочке?
– Ага! Точно!
– А ты замечал, что всё смешное, в чём нет грусти, – или пошло, или банально, или грубо?..
На крыльце дома у дороги расположились мужчина и кот. Молча наблюдают за тем, как жизнь проезжает мимо…
И так спокойны! Им невдомёк, что небо над их головой все больше похоже на головокружительный от синевы небесный свод горного Колорадо. И неоткуда бы ему тут взяться. Да тут он. Стоит лишь поднять голову.
Равнина уравняла всех в праве на взгляд вверх. Тому, кто повыше, чуть ближе к небу. Кто пониже – ближе к земле… Казалось бы!…
– Небо… Да кто туда смотрит?! Чьи лица обращены ему навстречу?
– Считай! – Синоптик, влюблённый и …усопший…
– Первый – безнадёжно закоренелый враль. Его подбородок или нос, в соответствие с сезоном, похож на флюгер, подмёрзшую морковку или сосулькой растаявший кран. Двое других погружены в себя настолько глубоко, что определённо потеряны для общества. Один -на время эмоционального наркоза…
– Другой – по причине критического несоответствия возвышенного состояния Души и приземлённости тела…
Впрочем, смотреть в небо небезопасно. Если случайно опрометчиво и воодушевлённо представить себя на месте птицы, и увидеть землю, деревья, и собственно людей,разглядев свысока их реальные размеры… Весьма определённо появится соблазн воспользоваться моментом, и не возвращаться в мир, где бесценное не находит своего почитателя, а непотребство – самый ходовой из товаров народного потребления.
– К тому же, птицы так поют в темноте! Им фактически наплевать на то, что день давно задёрнул шторы. Они поют, зажмурив глаза, с самого утра… И так славно поют, знаете ли, что дворовым собакам становится стыдно проявлений своей склочной натуры.
Они находят уголок песка посуше, сгребают зарёванный утренней росой слой, и перемешивая сладость уже подкравшейся дрёмы с пыльным кварцем, вкручивают тело поглубже, засыпая, лишь только первый муравей выбежит посмотреть на просвечивающееся сквозь мохнатый кулак леса светило. Как только светлый луч оставит слабый след на темной гладкой поверхности его глаз, – считай, что начат день… А пёс пусть выспится…
Кстати, знаете отчего собаки так любят смотреть на своих хозяев? Лежат, наблюдают… ищут возможности встретиться взглядом,одобрительно кивают хвостом при его появлении… А уж как улыбаются навстречу ответной гримасе!!! Неужели собаке так интересен щербатый оскал того, кто выводит её на прогулку, и дважды в день наполняет миску не слишком сытной едой?! А то! Собака знает, что улыбка – бесценный эпиграф человечьей любви к миру. Исчезает она, и пропадает желание жить. А жратва… Она, безусловно, нужна. Но так скоро превращается, сами понимаете, во что…
Предчувствия
Что наполняет нас дурными предчувствиями?
Пытавшаяся пролететь сквозь стекло птица? Открывший солнцу своё беззащитное пузо ёж прямо посреди дороги? Жук-плавунец, мстительно размазанный подошвой по тротуарной плитке?
Увы, мы не настолько ранимы.
Но за каждым рассветом тянется розоватый хвост вечерней зари, и нас пугает невозможность пресытиться этим всерьёз.