Приятно любить вкусно пахнущего молоком щеночка. Дуть в его толстое пузо. Покупать резиновые мячики и пересчитывать молочные зубки, застрявшие в них. Делиться полезными конфетами и вредными сосисками. Но… это не любовь. Это милота, что ли? То, что нравится всем без исключения.
Эпилог
– Тебе не стыдно идти рядом с нею?
– Мне стыдно, что я иду рядом с тобой!
– Собака! Ты давно потеряла слух, но я знаю, ты меня слышишь, твоя душа никогда не была глуха. Я люблю тебя, собака! Спасибо, что дала время полюбить тебя. Старую, больную. Худую. Мою собаку. Собаку, появившуюся на свет, чтобы быть рядом.
Холодно и страшно там, в том мире, где нет любви. Если её нет по-отношению к собаке, то откуда взять в себе силы, чтобы полюбить человека. Со всеми его “не”.
Гадёныш
Было ярко, красиво, светло. Небо, эмалью, выпукло сияло в оправе старого золота листвы. Солнце старалось подогреть интерес к себе, а холодный ветер одёргивал его шерстяное платье, отрывал грузную полу от земли время от времени и становилось зябко, грустно, тревожно, неуютно.
На тропинке прямо передо мной лежал ребёнок ужа. Ему уже не было холодно. Замер красивой волной.
– Ха!– сосед попытался поддеть малыша ногой и зацепил-таки, потревожил, я не успела остановить его.
– Не трогай!
– Да это ж просто червяк!
– Это ужик, это мой друг!
– Червяк не может быть другом!
– Это точно,– согласилась я, многозначительно взглянув на соседа.
История нашего знакомства с ужом не примечательна ничем. Я толкала перед собой груженую глиной тачку. По привычке разглядывая дорожку, опасаясь погубить кого-либо ненароком, заметила чёрное стройное детское змеиное тело.
“Гадёныш”– подумала я, но не испугалась. Тот замер, прикрыв голову жёсткой чешуйкой кленового листа. Замер старательно, как научила мама:”…чтобы казалось, будто бы ты умер.” Ему было просто притворяться несуществующим. Солнце едва грело и не успевало разогнать даже столь малую порцию молодой крови.
Не пытаясь разочаровывать малыша в том, что его притворство разоблачено, я ушла в дом, чтобы отыскать сосуд, в который поместился бы этот змеиный ребятёнок. Хотелось перенести его в безопасное место. Кем бы он не родился, он имел право на жизнь.
Подставляя горлышко сосуда к тому месту, куда прятал голову змеёныш, несколько раз безуспешно пытаясь переместить его вовнутрь, мне стало понятно, что без помощи опытного змеелова не обойтись. И я призвала его на подмогу. Тот вышел, прихватив кочергу. На мой предостерегающий вопль коротко отозвался: “Не боись!” И решительными шагами направился к замершему от ужаса малышу.
Аккуратно откинув с его головы забрало листа, воскликнул:
– Какой же это гадёныш?! Это уж!– взял его в руку и отнёс подальше от дороги, на кусок разомлевшего от солнца железа. – Вот! Пусть греется. Давай, работать.
Казалось, что беспокоится больше не о чем и всё, что должно было произойти, случилось, но… В следующий заход с тачкой, я чуть было не переехала ужику хвост.
– Ой! Да что ж ты тут опять?! Неосторожно как. Я чуть было не раздавила тебя!
Маленький упругий, как веточка уж, озадаченно погримасничал своими румяными щёчками и остановился, пытаясь разобрать, чего я от него хочу.
– Смотри, тут тропинка, я по ней вожу тяжёлый груз. Если …– говорила я на ходу, поэтому прокатила тележку до нужного места, выгрузила глину и прогромыхала в обратном направлении. Уж всё ещё медленно продвигался к тому месту, где я увидела его впервые.
– Ну ты гляди, ты идёшь опять туда, где опасно!
Уж притормозил.
– Иди в лес! Там нет машин с огромными колёсами. Забирайся в норку и ложись спать до весны. А тогда уж и приходи, Уж! Я дам тебе кусочек рыбы и налью молока.
Ужик приподнял голову над землёй и внимательно посмотрел на меня.
– Ты погоди, я сейчас, тележку нагружу и вернусь!
Не особо рассчитывая увидеть малыша вновь, я осторожно продвигала хрустящую суставами тележку. На всякий случай! И конечно же обнаружила ужа на прежнем месте. Тот, как настоящая змея, приподнял голову довольно высоко над тропинкой и раскачивал ею из стороны в сторону. Заметив моё приближение, ужик чуть развернул голову набок и, пытаясь ощутить мои намерения, слегка распустил венчик своего языка.
– Да я это, я, не бойся! Так и не ушёл? Слушай, я -то тебе рада, но мало ли кто ещё заметит. Обидят, поймают. И кот, и ворон, и сова. Давай договоримся, когда я рядом, выходи. А когда меня нет, прячься, ладно?