М-да… Ох уж эти лягушки! С присущей им привычкой громко вещать о своих достоинствах и тянуть одеяло всеобщего внимания на себя, они увели наше повествование в те, не страдающие от обезвоживания места, где комары поют противные нашему уху песни своим миролюбивым мальчишкам, и нудным агрессивным девочкам. Где мухи… ап!
– Ой! Крыска! Не ешь эту гадость! – Светка успела почти вовремя. То есть, Крыска успела-таки отправить себе в рот последний кусочек этого порхающего безобразия, но было заметно, как тонкая аристократичная рука Крыски, со слегка отставленным, но идеально ровным мизинцем, слегка дрожит от негодования к самой себе.
– Крыска! Теперь придется давать тебе глистогонное. – горестно вздохнула Светлана. – Запомни, зверь, есть мух, с твоим-то воспитанием и манерами, это не комильфо. Компарнэ?
Крыска вздохнула, оглядела своих детей… И Светке стало понятно, отчего приключилась такая неразборчивость в еде. Малышей было много. Малыши хотели кушать. Молока было мало.
– Итак! У моей мамы родилось пять девочек. Четыре белых и одна – голубая. Одна из них, – это, собственно, я! Ну, вы об этом и сами, наверняка, догадались!
Всему свету известно, что воспитанный человек не тот, который не выйдет к столу с нечищеными зубами, а тот, кто научит тому же самому своих детей. Едва заслышав первое «Ква!», доносившееся из ванной, моя мама вела нас пятерых к поилке, прикрученной в самом углу клетки. Начиналось подготовка ко сну. Дело в том, что крысы – животные сумеречные, и все хлопоты по хозяйству ведутся именно в темноте. Нам, крысам, так привычнее! Поэтому мы ложились спать утром, и просыпались обычно к вечеру.
Стоя у поилки, мама показывала, как поддерживать чистоту своего тела.
– Детки! – объясняла мама, – нас и без того незаслуженно считают грязнулями. А потому мы должны всей своей жизнью, всем своим поведением и манерами убеждать в обратном. Делайте как я! – призывала нас мама, и подставляя одну ладошку под кран поилки, второй начинала вращать металлический шарик, преграждающий путь воде.
– Вечерний туалет начинаем с мытья рук. Грязными лапками тереть себя не имеет абсолютно никакого смысла! Так…молодцы… не толпитесь! Подходите к воде по очереди.
Если кто-то из нас не выдерживал, и игнорировал очередность, мама аккуратно хватала зубами за холку, и относила в самый конец нашей небольшой толпы:
– Нахальство – фундамент сиюминутной удачи, настоящий успех скромен и уступчив. – увещевала она свое, пищащее от недовольства, чадо. – Доброжелательность – мера всего, запомни, девочка моя…
Вот эту самую фразу про доброжелательность, мы слышали от мамы не один раз. Случалось, что манеры, привитые нам нашей мамой, выручали в самых трудных и опасных ситуациях. А в великой силе Добра, мы смогли убедиться еще в раннем детстве, и опять же, на мамином примере.
Однажды к Светлане, нашей спасительнице, пришел гость. И привел с собой собаку. Настоящего крысолова, бультерьера. Мы, как всегда, бегали по дивану, играя в прятки, и не заметили,как огромная морда собаки очутилась рядом с нашей мамой, которая мирно дремала у края, контролируя, чтобы в разгар беготни никто из нас не упал на пол. Так вот, в ту секунду, когда бультерьер уже был готов схватить нашу маму зубами, она привстала на ноги, обхватила нос собаки руками, и несколько раз, быстро-быстро лизнула его.
Страшный бультерьер, чьи титулованные предки из поколения в поколение славились умением уничтожать нам подобных, был не просто обескуражен, но обезоружен маминым пассажем. Пес присел, помотал головой, склонил ее на бок, чтобы рассмотреть получше того, кто сделал с ним ЭТО… И шумно вздохнул.
Ну, что же. Переоценка ценностей важна и возможна в любом возрасте, практически у любого из нас.
Кстати, мама была всегда очень внимательна не только к нам,своим детям. Она всегда выбегала навстречу Светлане, забиралась к ней на плечо, что-то шептала в ухо, заглядывала в глаза. Однажды девушка пришла домой грустной– грустной, сгребла всех нас на руки…
Обычно мы шалили и разбегались кто куда, а в тот раз так явно почувствовали боль и бездонную пропасть горечи человека. Мы, не сговариваясь, собрались вместе и устроились прямо на груди Светланы, стараясь разделись на всех нас то нехорошее, что угнетало её одну… И мы почувствовали, как камень страдания делается мягче,и мягче… как он уменьшается…и тает, вытекая из глаз девушки слезами… Мы тут же кинулись слизывать соленые капли со щек, и устроили свалку… и все забылось вскоре. Забылось и исчезло все, кроме ощущения родства, близости и единства между нами…