– Бедный мой папа, – обняла его Марина, – настрадался… Не бойся, хорошо всё будет.
Но Марина лгала, и знала об этом. И отец тоже знал. Он проводил дочь печальным взглядом и открыл новую бутылку.
В скором времени у Марины начался отпуск. В этом году ей повезло – достался июнь.
Алексей в срочном порядке подремонтировал все, что нуждалось в ремонте, привёз холодильник, телевизор и плитку, и Марина с дочками заехали в маленький бревенчатый домик на своей вновь обретенной земле. Алексей с ними быть не мог – ему с отпуском как раз-таки не повезло: достался ноябрь. Договорились, что он будет приезжать на выходные, навещать и привозить продукты.
Марина дышала здесь полной грудью и спала как младенец, без надоедливых снов. Каждый день она обходила росшие на участке дубы, берёзы, гладила их, шептала что-то, понятное только им. Деревья тянули к ней ветви, шелестели листьями в ответ. Младшая дочь Марины, пятилетняя Маша, не отходила от матери ни на шаг, подражала ей во всём. Также гладила листочки, говорила им что-то ласковое. "Блаженные", – посмеивалась над ними старшая, Лена. Ей, в отличие от мамы и младшей сестры, здесь не нравилось. И восторги эти она не понимала. Ну, земля, ну дерево. Леса же, который начинался сразу за их участком, она вообще побаивалась. Лена твёрдо решила в следующие выходные вместе с отцом уехать в город.
Вечером 22 июня Марину будто подбросило что-то. Она встала со скамейки, завернула в белую тряпицу краюху хлеба, небольшой нож, и подошла к младшей дочери:
– Пойдёшь со мной?
– Пойду, – без единого вопроса сказала маленькая Маша.
Марина молча кивнула головой, взяла дочку за руку, и шагнула к выходу.
– Куда вы? – закричала Лена. – Мама, ты чего? Ты куда?
-Я ухожу.
– А я?
-А ты остаёшься. Ты не моя дочь.
– Как это не твоя? – со слезами спросила Лена.
– Ты дочь папы. Так бывает, милая. Оставайся с богом. Ты будешь ему утешением. Не плачь, он приедет завтра. Скажи ему, чтоб не искал. Прости.
И Марина с Машей вышли за порог. Они шли всё дальше и дальше, оставляя за собой плач бедной Лены, безжалостные и торжествующие, прекрасные в своей жестокости. Дойдя до леса, они переглянулись, улыбнулись друг другу, и шагнули вперёд, в приветливо раскинутые ветви деревьев. Где-то далеко ухнула сова, прострекотала сорока, и все затихло. Ветви деревьев снова непроходимо сомкнулись. Лес хранит свои тайны.
Часть вторая.
Приехавший на следующий день Алексей был взбешен. Оставить ребёнка, сказать ей такие жуткие слова…
– Да как она могла! А если бы я не приехал! До выходных 3 дня!
– Папа, она сказала, что ты приедешь завтра, – перебила его Лена.
– Да мало ли чего она… Я и сам не знал! – крикнул Алексей и осекся. Нельзя при ребёнке, нельзя.
Он вышел на улицу, сел прямо на траву и закрыл лицо руками. Где теперь его дочь? Как искать Машу и Марину? Однажды отсюда уже пропала женщина, и тоже ушла добровольно. "Может, это у них сумасшествие наследственное? ", подумал он.
И тут Алексей обратил внимание на какую-то странную обстановку вокруг. В жаркий летний день здесь было зябко. И тихо, слишком тихо. Поднимаясь, он схватился за пучок травы, и порезал руку в трёх местах. Откуда-то в голове появилась мысль: мне здесь не рады. "Надо ехать", – подумал он, и крикнул Лене "собирайся!".
Алексей отвёз Лену своим родителям, и, не вступая ни в какие разговоры, поехал к отцу Марины. Он надеялся на сочувствие, помощь, хоть на что-то, а увидел только безумный взгляд.
– Я знал, – бормотал полупьяный тесть, – я знал. Пусть идёт, не ищи. У тебя дочка одна осталась, есть для кого жить. Спали эту землю, дотла сожги, будь она проклята. Не ищи…
Алексей был вынужден уехать ни с чем. Вернулся в Леонтьевку, зашёл к той соседке , что встретила их тогда, в первый приезд.
– Опять? – ахнула старушка и перекрестилась. – Да ещё с дитем? Бедный ты, бедный…