Пробудившись, женщины слушали, жалели Илонку, но молчали. После смерти вождя брат Кардаша стал их мужем, хозяином большой юрты.
Старик долго говорил Илонке о славных предках рода черных орлов, о законах племени, о горе родного народа. Началось утро, через маленькое окно к очагу потянулся холодный свет, а он все говорил...
Угры встречали солнце у большого костра племени. Молчаливые и уставшие, они глядели с надеждой на маленького шамана. Он сыпал в костер, на живой огонь, из серебряной чаши сухие листья типчаковой травы и черные коренья. Крепкий запах степи расползался по круглой поляне и тревожил людей.
Воины окружили костер. Маленький шаман взмахнул широким ножом - и белый конь, подбирая ноги, повалился на землю. Мужчины племени не бросились к жертвенному коню пить сладкую кровь, женщины не побежали делить сладкое мясо. Маленький шаман напился горячей крови и стал кружиться вокруг огня. Он просил степных богов простить гордый народ угров и принять жертву.
Плечом к плечу, опираясь на костяные луки, стояли вокруг костра хмурые воины и ждали конца священной пляски шамана. Они ждали, что скажут им великие боги типчаковой степи.
Шаман Урбек упал на колени перед костром, вытащил из переметной сумы кожаный пояс Шавершола с бронзовыми подвесками и шапку Оскора. Подняв над головой подарки неба, он кружился с ними и выл:
- О-о, о-о, о-о, послы не вернутся в племя... О-о, о-о, о-о, послы погибли в лесу. Великие боги шлют нам весть...
Осталась одна дорога - в булгарские степи, дорога позора. По ней трудно идти гордому и смелому народу. Ниже склонили головы воины, заплакали женщины, причитая:
Солнце уходит с неба,
Утром приходит снова...
Луна тает, как звезды,
И ночью рождается снова...
Человек уходит к предкам
И не приходит на землю...
Горит большой костер племени, мечет желтый огонь на застывших от горя воинов красные липучие искры, плачут женщины и сыплют песок на черные волосы, плачут дети. А от восточных ворот бегут к костру сторожевые воины, размахивая луками.
- Послы вернулись. Послы! - кричат они.
Весело горели родовые костры, ржали и били копытами запряженные кони.
Племя всадников не пойдет дорогой позора, угры найдут новую родину. Молодой вождь, певец и воин, поведет их. Но почему Илонка не свертывает красные родовые ковры, не собирает в кожаные мешки серебро, почему не высохли у нее слезы? Она ищет Оскора. Ночью певец ушел из племени, оставив у каменного очага медный подвесок - знак рода дзуров, быстрых, как ветер, степных козлов. Никто не узнает тайну Оскора, только старейшина черных орлов будет качать головой и рассказывать внукам о мудрой любви к родному народу. Внуки вырастут и расскажут своим внукам - и певец не умрет в памяти живущих...
Скатилось с синего неба горячее солнце, расползлись по родной земле запахи ночи. Сторожевые воины открыли ворота, привстал Шавершол в высоколуком седле, поглядел на город старого Кардаша и махнул рукой. Заскрипели степные телеги на высоких колесах, потянулись роды один за другим от могил предков в Страну Зеленых гор.
Опустел город угров, только пять старых воинов остались у родовых костров. Они носили живой огонь к сухим стенам деревянных юрт.
Ненасытный огонь долго лизал сучковатые стены и, набрав силу, вспыхнул пятью большими кострами. Посреди кругового огня стояла черная войлочная юрта маленького шамана. Старый Урбек стоял у дверей суровый и неподвижный, как деревянный идол, проклиная ленивых богов и упрямых людей. Он не думал о смерти, он думал о мести рабу Калмезу.
Когда рухнула первая крыша, рассыпая горячие искры, воины вскочили в седла и погнали коней за уходящими в ночь родами.
Красный свет поднимался к черному небу, освещая им путь.
ЭПИЛОГ
У Ласло праздник, чум его полон соседей. На почетном месте сидит Оскор, певец братьев, рядом с ним - важный Сопр. Манси прижались друг к другу, моргают покрасневшими веками и слушают, как звенят железные струны лебедя. Гость начинает петь.
Я начну рассказ, не песню
Почему я бросил племя
И зачем ушел из рода?
Я не маленький теленок,
Убегающий от стада.
Разве птица бросит стаю,
Западет в траву густую,
Если коршуна увидит?
Мой народ не знал покоя...
Набегали с юга волны,
Уносили не валежник,
Не песок и не коренья
Угры воинов теряли,
Племя Всадников слабело...
Урбек помнил трав дыханье,
Типчаковый сладкий запах,
Звал народ в родные степи...
Но старейшины боялись
Уходить тропой позора,
Отдавать народ свободный
В рабство булгарским шаманам...
Мы вернулись с мудрым словом,
Принесли спасенье людям.
Нас не встретил старый Кардаш,
Вождь ушел в страну счастливых.
Дочь вождя меня встречала,
Чернокосая Илонка...
Я певец - таким родился,
Я подслушиваю песни
У реки быстробегущей,
У тоскующей березы.
Я ловлю напевы ветра,
Песни птиц я собираю,
Понимаю шепот листьев...
Крепче камня наш обычай,
Вековечнее железа:
Муж Илонки - вождь народа.
Мне вести родное племя
Незнакомыми путями,
Поднимать в пути уставших,
Стариков бросать в дороге.
Разве я мудрее старых,
Разве я сильнее друга?
Я Шавершолу оставил
Чернокосую Илонку,
Сна нежнее, тоньше ивы.
У меня остался лебедь.
У меня осталась песня,
У народа - вождь и воин...
Оскор кончил петь. Братья тянули худые шеи к нему, их грязные лица блестели от пота и слез. По крыше чума стучал частый дождь и глушил печальную песню лебедя.
Оскор ударил по стонущим струнам рукой воина. Струны зазвенели песню победы; он запел о гордом и смелом народе, идущем звериными тропами в Страну Зеленых гор. Встают на пути лесных всадников мертвые леса и глухие болота. Ночью ест людей мелкий гнус, днем мучает жажда. Но они упрямо идут навстречу солнцу, теплу и свободной земле. Впереди, раздвигая плечами лес, шагает Шавершол...