– В степь… Души предков зовут нас в степь!
Гордые и сильные воины плохо верили маленькому шаману. Он часто обманывал народ угров, боги редко говорили ему правду. Только большое горе заставило мужчин племени поклониться сыну шакала. Сильные надеются на силу, а слабые – на волю богов.
Но даже горе не отняло разума у воинов гордого племени всадников. Великие предки опять не сказали правды маленькому шаману. Великие предки не пошлют в степи свой народ. Разве не оттуда приходят враги угров?
Четыре десятка воинов молча сидели вокруг очага и смотрели с тяжелой обидой на серебряное лицо идола. Они думали о горькой судьбе своего племени, о детях и женщинах. Великие предки забыли их жертвы. Великие предки не видят и не слышат горя своего народа.
Старый Кардаш подал знак и заговорил:
– В глухих и темных лесах Великой Голубой реки живут угры, наши братья по крови. Мы были богатыми и сильными. Мы забыли о них. Слушайте, воины племени, мое последнее слово: идите к Большому шаману наших братьев по крови, идите к хозяину Синей пещеры. Певец Оскор знает туда дорогу. С ним пойдет молодой, сильный и смелый воин. Они вернутся с мудрым словом Большого шамана и принесут нам спасение.
Слова вождя сняли с души воинов тяжесть незнания. После долгой и темной ночи наступил ясный день.
Посветлели лица угров, увереннее и крепче стали их голоса.
– Будь здоровым и сильным, мудрый вождь!
– Слава тебе, старый Кардаш!
5. К БОЛЬШОМУ ШАМАНУ
Зелеными лугами ехали на восток два всадника. Горячий летний лес то подступал к самой речке, загоняя их в воду, то уходил далеко от берега к северу и перед ними расстилались густые желтоголовые травы.
Уже солнце грело им спины, покатившись к закату, уже из лесу потянуло теплой сыростью, а они все еще не кормили лошадей. Послы старого Кардаша спешили к Великой Голубой реке, крепкие угорские кони бежали широкой рысью.
Молодой конь Оскора рвал на ходу хохлатый курослеп и высокий чеменник, белый жеребец Шавершола бежал ровно, только покачивал тугой шеей да косился на блестевшую воду.
Не сбавляя ходкой рыси, кони стали подниматься в гору, выбирая открытые, не заросшие крепким вереском и ломкой ольхой прогалины.
На горе всадники остановились. Внизу, как широкий серебряный пояс, брошенный на траву, блестела большая река. Стремительная и беспокойная, она несла свои воды к югу, вгрызаясь на поворотах в крутые темные берега. С реки дул свежий ветер и лизал щеки. Оскор любовался широким просторами могучей реки. Шавершол выбирал место для ночлега.
– У старой сосны остановим коней. Ты видишь ее? – спросил он Оскора. – Я вижу большую и вечно живую воду, вижу красные берега и дальний синий лес.
– Старая сосна под нами. Рядом сушняк, кругом густая трава. У лошадей будет ночью корм, у огня – пища…
– Ты хочешь переждать ночь у сосны?
– Кони наши устали. Им не переплыть Великую реку.
Всадники начали спускаться. Умный и осторожный Арагез шел под гору спокойно. Горячий конь Оскора приседал, крутился и бил копытами сухую крепкую землю.
У старой сосны угры спешились и привязали тянувшихся к воде лошадей. Оскор снял седло и ушел ломать сушняк на ночь, Шавершол стал разжигать костер.
Собрав в кучку сухую траву, он снял с шеи кожаный мешочек, в котором бережно хранил шерстяной трут, кусок каленого железа и белый кремневый камень. Резким ударом кузнец высек из белого камня длинную искру и сунул затлевший трут в сухую траву. С трута сбежали капельки искр – и вспыхнул веселый огонь, окутанный облачком дыма. Он быстро съедал тонкие стебли травы, слабел и угасал. Но кузнец не дал ему умереть. Он кормил его покрасневшими лапами елок и ломкими прутьями луговой ольхи. Костер рос, становился сильным и ненасытным, с треском кусал толстые сучья.
Повеселели серые глаза Шавершола. Теперь не страшна им темная ночь, не опасен остроглазый и хитрый лесной зверь.
Пришел Оскор с черными сучьями сухой черемухи, постоял у веселого костра и сказал Шавершолу:
– Ржал чужой конь. Ниже нас по реке…
– Это стрекотала лесная пеструха, Оскор, или хитрый див заманивал в зыбуны наших лошадей.
– Я слышал, Шавершол. То голос коня.
– Но кони нашего племени не заходят сюда, а чужие воины приходят на лодках. Тебя обманул хитрый див, Оскор.
Угры напоили отдохнувших коней и пустили их на густую траву. Оскор стреножил своего крепким ремнем, чтобы не ушел молодой конь с берегов Великой Голубой реки обратно, к родному табуну.
Одевались сизым туманом прибрежные лозняки. Вышла на охоту крупная щука, начали свои шумные перелеты свистухи и шилохвостки. Оскор взял у Шавершола топор-клевец, затесал старую сосну и стал вырезать острым ножом двух всадников и воду. Он умел вырезать на мягких лубняковых дощечках настоящих коней, красивых, быстрых, как степные дзуры. Но сейчас надо оставить только письмо – вырезать ножом знаки, которые расскажут сородичам, что два угра на лошадях переждали здесь ночь и переплыли Великую Голубую реку. Оскор выскоблил две глубокие бороздки поперек сосны и две вдоль, поменьше, под ними нанес поперечные зарубки, обозначающие для любого угра воду. Выскобленные на старой сосне знаки он не успел натереть железной краской – спустилась с потемневшего неба на землю ночь.
Ночь была темной, она лежала на земле, как огромная черная шкура, только чуть поблескивала река, да искрились на небе звезды. Поев крепкого вяленого мяса, у костра спокойно заснул Шавершол, положив на седло голову, укрывшись медвежьей шкурой. Кожаный шлем и меч лежали рядом, с правой руки, а лук и сагайдак – с левой. Молодой кузнец всегда был воином. Тяжелая сытость и тепло от костра клонили ко сну и певца Оскора, но он долго не мог уснуть. Волки рыскали рядом, а стреноженный конь – легкая добыча густогривому хищнику. Оскор несколько раз поднимался и уходил от костра в темноту смотреть лошадей. Кони шли к лесу, ему приходилось все дальше и дальше уходить от костра. Последний раз он ходил смотреть их в полночь, вернулся напуганный и разбудил Шавершола. Тот вскочил, схватился за меч, но кругом было тихо и темно.
Оскор повел его к лесу. Они остановились около лошадей, и певец показал на пылающий вдали костер.
– Видишь… Ржал чужой конь, а не хитрый див.
– Ты говорил правду, Оскор.
Они долго думали, кто пришел на их землю? Кто зажег огонь на берегу Великой реки?
Шавершол хотел ползти к чужому костру, но Оскор отговорил его – один всадник не страшен для племени. Взволнованные послы потушили свой костер и стали ждать утра.
Утром они набросили на спины отдохнувших лошадей высоколукие седла и поехали вдоль реки искать следы огня. Ночной огонь мог вызвать множество дум, даже испугать, но все-таки остаться для них загадкой. Они должны увидеть его пылающим рядом или взять в руки еще не остывшую мягкую золу. Угры нашли в кустах тлеющий еще костер и следы человека, который провел около него беспокойную ночь. Чужой воин не ложился на траву, спал сидя и не ходил, а ползал за сушняком для огня, как зеленая ящерица.
– Здесь был человек, – сказал Шавершол. – Он был один и боялся нас.
– Мы найдем его. Наши кони легки, как птицы, и быстры, как дзуры.