Матти переглянулся с Мокки, потом оба посмотрели на Нийкоя: парень в своем уме?
Но Нийкой знал Кумоху лучше, чем рыбаки: что парень задумал, то сделает, на него положиться можно.
— Что тебе для этого нужно? — спросил он Кумоху.
Кумохе нужно было многое: котел для варки медовухи,
якорная цепь, крепкая большая сеть.
Матти и Мокки целый день бороздили тихую воду Синей ламбы, доставляя Кумохе и Нийкою то одно, то другое.
Медовуха получилась крепкой — ее варили уже на старой бражке, которую привез длиннобородый Мокки из своего села. На нее еще пришлось израсходовать весь мед одной из оставшихся колод.
Когда Матти, не удержавшись, зачерпнул медовуху ложкой и пригубил, то так скосорожился, что Кумоха испугался: как бы сеть морщинок у рыбака на лице не порвалась! Веснушки и те из желтых стали сразу темно-коричневыми.
— У-ух какая медовуха!—сказал .Матти.— Даже жалко ее медведю скармливать! Выпьем ее сами!
— Медведь не придет на пасеку, если человечий дух почует,— объяснил Нийкой.— Все приготовления нужно делать подальше отсюда. А когда будем котел с медовухой тащить, то руки и ноги рыбьей чешуей измажем, пусть все рыбой пахнет — рыбу медведи любят…
Медовуха была доставлена на пасеку с соблюдением всех охотничьих правил.
Котел закопали в землю так, что, казалось, будто посреди поляны появилась яма, наполненная сладкой, пьянящей жидкостью.
— Ночью ветер будет дуть с этой стороны,— показал Нинкой,—значит, нам нужно спрятаться вон там, на деревьях. Высоко, верно. Но слезать оттуда можно будет не спеша. Ведь если серый попробует медовухи…
— А если не попробует? — спросил Матти.— Может, он сегодня не придет сюда?
— Тогда придется варить ее снова,— вздохнул Нийкой.— За ночь она выдохнется, станет обычным киселем. Комар выпьет, и у того голова не закружится.
— Ладно гадать,— сказал Кумоха решительно.— Показывай, друг, где нам сидеть, чтоб серого не спугнуть.
Рыбаки притащили две сети, длинную толстую якорную цепь.
Уложили всё на берегу — рыбацким хозяйством медведя, который бродит вокруг ламбы, не спугнешь.
Нийкой внимательно следил, чтобы все пахло только рыбой — и цепь, и края котла, и каждый след ноги.
Друзья пожевали сухие шаньги, которые оставались .еще у охотника в котомке, и полезли на деревья.
— Не свалитесь, если задремлете! — предупреждал Нийкой.— Привяжитесь к суку чем-нибудь! С этим медведем шутки плохи: раз, два—-и… Видели, что он сдёлал с пчелиными колодами? Разгрыз их, как орехи!
Ночь тянулась томительно, бесконечно. Казалось, что и звезды зажигаются на небе медленнее обычного. И туман ползет не так и не туда. Сова почему-то никак не проснется, словно еще день не кончился. А рыба будто заснула вся — не плещется в ламбе.
В эту ночь медведь на пасеку не пришел.
На следующий день пришлось снова варить медовуху — на это ушел весь мед из последней колоды.
Днем спали по очереди: всех снова ждала бессонная ночь.
В сумерках все повторилось — бегал по берегу Нийкой. следил, чтобы не осталось «человечьего запаха*, закапывал котел; устраивались на деревьях поудобнее.
Серый появился после полуночи. Его не было видно. Только кусты зашелестели, да зажужжали тревожно уцелевшие пчелы в колодах.
Медведь обошел пасеку. Что-то, видно, ему показалось подозрительным. Он петлял среди колод, потом прошел прямо под сосной, на которой сидел Кумоха. Серый показался Ку-мохе очень большим, длинным.
Пчелы сонно жужжали. Медведь ушел в лес, потом снова вернулся. Он пыхтел, отдувался, как человек после тяжелой работы.
Раздалось громкое чавканье — наконец-то он добрался до медовухи. Хлебал ее с удовольствием. Громко чмокая, захлебываясь, отфыркиваясь. И котел звенел от медвежьих когтей, словно серый хотел разодрать его стенки, раздвинуть их.
Неожиданно чавканье стихло. Медведь снова, на этот раз урча и взревывая, прошел по пасеке. Потом опять вернулся к медовухе.
Через некоторое время раздался звон котла — медведь вырыл его н катал по пасеке. Котел стукался о колоды и пни, гудел и бухал, как колокол.
Затем все стихло. Стало так тихо, что можно было сосчитать, сколько пчел еще никак не могут успокоиться.
Первым слез на землю охотник Нийкой. Держа ружье наизготовку, он двинулся к пасеке.
Кумоха соскочил с сосны так грузно, что Нинкой чуть к нему не бросился — принял его за медведя.
Матти и Мокки слезать не торопились.
— Где ж он? — спросил Нийкой, выйдя на середину полянки.
Может, он ушел спать домой?—предположил Кумоха.- Некоторые медведи любят спать в привычных местах. Как и люди.
— Он же выпил пять ведер медовухи! — прошептал Нинкой.— Ты после пяти ведер найдешь дорогу домой?