От такой наглости богатого хозяина старый Ийвана все слова растерял, лишь руками развел. Ведь Кумоха только-только под родной кров вернулся, всей семьей начали о будущем годе думать, судить-рядить, как хозяйство поднять, и вдруг этот Тайпо как снег на голову! Хочет Кумоху на три года отобрать!
Кумоха врубил топор в толстую,, хоть лошадь за нее прячь, сосну и подошел к богатому хозяину. Тот, словно невзначай, на пенек встал, чтобы повыше быть. И все равно Кумохе даже до плеча не достал макушкой своей высокой шапки.
Кумоха посмотрел сверху вниз на Тайпо. Встретил взгляд желтых глаз, усмехнулся:
— Лучше умереть дома смолоду, чем у скупца с голоду!
Но Кумоха не только говорил, и поэтому эти слова надо
было бы написать так:
— Лучше,— сказал Кумоха и пятерней сгреб богатого хозяина за загривок,— умереть (тут он поднял ошалевшего Тайпо с пня так высоко, как позволила рука)… дома (другой рукой он сорвал с ближайшей елки несколько шишек)… смолоду (пока богатый хозяин барахтался в воздухе, Кумоха подложил шишки под седло его конька)… чем (он начал медленно опускать Тайпо в седло)… у скупца (он усадил его на седло лицом к хвосту)… с голоду!
Богатый хозяин шлепнулся в седло, шишки впились в спину коня. Коню это почему-то не понравилось - он взвился на дыбы, рванулся, метнулся, не разбирая дороги, в лесную чащу.
Первый же сук сбил седока на землю. Но Тайпо тотчас же вскочил на ноги и побежал ловить коня, умчавшегося в лес.
Кумоха посмотрел на отца. Улыбка, как тихий порыв ветра над озерком, легкой рябью пронеслась по морщинам Ийвана.
— Он нам это не простит,— вздохнул старик.
Кумоха беззаботно махнул рукой и свистнул так громко, что белки посыпались с деревьев, как шишки. Потом он вытащил топор из сосны и весело принялся за работу.
Про карельсную баньку и про разницу между чурбаном и лесорубом
Карел без баньки — это не карел, а уж он и сам даже не знает, кто он… Просто непонятно, кто он такой!
Как же можно жить без баньки?
Зимой, в самый злой мороз, когда речки выстывают до дна и могучие сосны трещат, поеживаясь от холода, что спасает продрогшего лесоруба или охотника?
Банька!
А сырой, дождливой осенью, когда все кругом мокро и туман такой плотный — хоть выжимай его! — что спасает от простуды и ломоты в костях рыбака или пахаря?
Банька!
А летом, когда от зари до зари стучит топор и кости зудят от работы и кажется, уже сил нет добраться до порога дома, что прогоняет усталость и возвращает силы?
Банька!
Неказиста она на вид да и внутри красой не блещет, а все же, как добрая волшебница, спасает от бед и напастей.
«Вели уж баня тебя не лечит, то ложись и помирай»,— говорят старые карелы больному.
Потому что банька лечит от любой хвори — и от кашля, и от круженья головы, и от болей в пояснице, и от лихорадки, и от корчей, и от колотья. Только нужно натопить ее пожарче, да душистых веников навязать, да воды натаскать вдосталь.
…Отец и Кумоха пришли с подсеки домой, едва ноги волочили, а зашли в баньку, да как дохнуло на них жаром да хвоей (сосновую смолку в камни мать бросила для духа лесного), да как ухнуло от первого ковша воды паром, да как зашипели камни — усталое тело вздохнуло свободно и радостно.
Деревянный потолок каплями, как росой, покрылся. На полке такой жар, словно само солнце под доски засунули.
Кумоха взял в обе руки по венику березовому да как прошелся ими по отцовской спине — только закряхтел от удовольствия старик.
А по пяткам отца парил Кумоха веником еловым: есть такое поверье, что все болезни из тела выходят, когда еловый веник по пяткам бьет.
Парились так отец с сыном в баньке часа два, и так им легко стало, хоть снова в лес еще одну подсеку рубить!
Облепленные березовым листом, среди кучи разбитых веников, красные, распаренные, они сидели в клубах пара.
— Сколько ни мойся, чище воды не будешь!—сказал отец.
Борода, как плющ, окутывала его тело. После парки и колено не свербело, и в боку уже не кололо, и в шее не сверлило. Он отжал мокрую бороду, посмотрел на сына. Кумоха задумчиво обирал с себя прилипшие березовые листья — следы, оставленные веником. Глаза отца и сына встретились. И оба поняли, что они думают об одном и том же — о Тайпо.