«Если звонарь правильно рыжим обучен, то сейчас за занавеской…»— подумал Кумоха, но в этот момент Ворон вскочил с колен и откинул холстину.
— A-a-ax—раздалось в морозном воздухе.
Вместо черной овцы меж сараем и хлевом в углу стояла… белая овца!
Ворон тупо смотрел на нее.
«Значит, пономарь оказался мужиком сметливым!» — облегченно вздохнул Кумоха.
Рыжий бросился к белой овце, закричал истошно:
— Улли! Уйди! Дочка моя единственная!
Ворон осторожно скосил глаза в сторону Кумоха.
«Как бы он из-за этой неожиданности от чуда не отказался!»— испугался Кумоха и громко, перекрикивая поднимающийся говорок и аханье, произнес:
— Колдовские чары старухи Сюоятар еще сильны. На Улли лежит двойное заклятие. Сначала она превратилась в белую овцу, а сейчас обратится в девушку…
— Да, да, так и было!—закричал рыжий.— Она не сразу стала черной, моя Улли. Сначала ведьма обратила ее в белую овечку, а уж потом она почернела!
Ворон заметно приободрился.
У отца Василия внутри бороды раскрылась красно-белая щель: он довольно, во весь рот, улыбался. Все шло, как было условлено.
— Чудо, чудо! — визгливо кричали верные старушки.
— Кто может из черного белое сделать? Ты можешь?
— Колдун у нас лучше, чем в других селах!
— Он родственник самому лесному хозяину Хийсе, я точно знаю!
«Надо их утихомирить, а то они про этих овец будут до вечера болтать!» — подумал Кумоха и громко произнес:
— Тихо, люди добрые! Тихо! А то чудо спугнете!
Во дворе наступила тишина.
— Бесовские затеи, будьте вы прокляты! — прогремел бас отца Василия, и над толпой вознеслась его рука с крестом.
Толпа кругом грозно зашумела: поп мешал чуду, из-за которого девушка Улли могла так и остаться белой овцой!
— Пришел смотреть — не мешай!
— Пожалей девушку, отец Василий!
— Ворон к тебе в церковь не ходит, зачем ты к нему пришел?
— Хлеб бери у земли, а не изо рта у другого! — крикнул Кумоха.
Вновь стало тихо.
Опять послышались колдовские причитания и заклинания присевшего на корточки Ворона.
На этот раз он говорил тише, но зато более быстро, задыхаясь, кривляясь, вскрикивая.
Вдруг он встал и четко, не открывая глаз, произнес:
— Лесной хозяин сейчас явился мне. «Если поп не покинет твоего двора,— так сказал лесной хозяин,— то чуда не будет».
«Молодец, Ворон! — усмехнулся про себя Кумоха.— Сильный удар!»
— Будь ты проклят, колдун!—загудел отец Василий.— Нога моя не тронется с места!
Кумоха поймал вопросительный взгляд Сийлы.
«Что делать?» — спрашивал кузнец.
Кумоха едва заметным движением головы показал: уведи, попа.
Народ начал волноваться: всем хотелось увидеть чудо. Пусть поп уйдет, если мешает!
У отца Василия вся надежда была на Сийлу: пока его охраняет кузнец, никто не посмеет прикоснуться к нему! Но тут Сийла сам легонько подтолкнул попа к воротам, и от этого легонького толчка отец Василий сразу отлетел шагов на пять, пробив брешь в толпе.
Сийла вместе с попом вышли за ворота.
Отец Василий кричал и ругался всерьез — по уговору он не должен был уходить со двора колдуна!
Ворон стал на колени, забормотал заклятья.
Старушки задвинули занавеску, скрыли от глаз собравшихся белую овцу, сами отошли на те места, где стояли прежде.
Ворон, закрывая и открывая глаза, что-то пел, трепал себе бороду.
С улицы доносились проклятия отца Василия.
Наконец Ворон вскочил, отодвинул занавеску да так и остался стоять с поднятой рукой.
— А-а-ах!..— вновь разнеслось над двором.
Вместо белой овцы вновь стояла черная овца.
Кумоха, увидя лицо Ворона, едва не расхохотался — такой глупый вид был у колдуна.
Рыжий, чтобы не расхохотаться, схватился обеими руками за бороду и, видно, боялся сделать лишнее движение.
«Молодец, козлобородый пономарь,— подумал Кумоха.— Все понял».
Ворон дрожащей рукой начал задвигать занавеску.
Кумоха поправил повязку на глазу и принялся ему помогать.
— Эта девушка все путает, она чего-то не поняла,—прошептал на ухо колдуну Кумоха.— Я сейчас пойду в хлев. А ты, хозяин, сваливай все на попа: дескать, он кричит там на улице… мешает…
Кумоха, раздвигая толпу, пошел в пристройку, откуда можно было пройти в хлев незамеченным.
— Этот проклятый поп,— сказал Ворон громко,— мешает мне. Он кричит, ругается, проклинает наших богов и лесного хозяина. Если не замолчит, чуда не будет.
Несколько мужиков вышли за ворота — поговорить с попом.