— О, вы можете ошибаться, мистер Хильдегард. И более того, вы можете пожалеть об этом.
— Это угроза?
— Если вы думаете, что я позволю вам делать то, о чем вы помышляете, то вы чертовски правы — это угроза.
— Я мог бы уволить тебя за такую дерзость, — выплюнул он. — Что бы тогда делала твоя мать?
— Она гордилась бы мной, мистер Хильдегард. Она не посыла меня сюда, чтобы я была вашей игрушкой, мама отправила меня сюда, чтобы я честно выполняла свою работу за справедливую плату. У нас был такой договор, и если вы больше не хотите, чтобы я работала у вас в соответствии с этими условиями, то можете выплатить мне все, что должны, и я пойду своей дорогой.
Мистер Хильдегард был поражен.
— Лечение твоей матери…, — пробормотал он.
— Моя мать умерла бы тысячу раз, если бы узнала, что с ее дочерью плохо обращаются такие, как вы.
Отем не знала, что на нее нашло. Она никогда не противостояла никому раньше, кто обладал над ней властью и одновременно был возбужден и пытался запугать ее. Она знала, что то, что она сказала, было правдой. Ее мать действительно гордилась бы тем, что она смогла постоять за себя и не позволила ему тискать себя, но Отем была в ужасе от того, что могла бы потерять работу, а затем потерять то единственное, что позволяет ее матери находиться в больнице.
Она покинула покои мистера Хильдегарда и сразу же направилась в свою комнату, частично ожидая, что в любой момент может быть выставлена на улицу. Она сидела на своей кровати, задаваясь вопросом, когда же покажется миссис Хильдегард и выгонит ее, но та так и не пришла. Отем не знала, было ли это потому, что мистер Хильдегард не сообщил ей о случившемся, или он сказал ей, но та решила не предпринимать никаких действий, но когда Отем собралась ложиться спать той ночью, она была благодарна, что не потеряла работу.
В середине ночи она проснулась от звука колокольчика, установленного в ее комнате. Она накинула халат и тапочки и поспешила к стойке регистрации.
— Вот и ты, — произнесла миссис Хильдегард, как будто ждала ее целую вечность.
Отем подняла взгляд, чтобы посмотреть на регистрировавшегося постояльца.
— Это мистер Джонс, — сообщила миссис Хильдегард. — Он останется на несколько ночей. Я поселила его в номер семь.
Миссис Хильдегард заговорщически ей подмигнула.
— Седьмой номер, Хозяйка.
— Меня зовут Джексон, — представился Отем мистер Джонс.
Отем сделала вежливый реверанс ему и повела его в номер. Она сразу же поняла, почему миссис Хильдегард поселила его в седьмой номер. Этот Джексон Джонс также хорошо выглядел, как и Грейди. Честно говоря, эти двое могли бы быть братьями.
У Джексона под белой футболкой были заметны рельефные мышцы и татуировки, которые покрывали его руки и переходили на шею
— У вас тут мило, — заметил он.
— Спасибо, — ответила Отем, не уверенная, согласна ли она с ним или нет.
— Это ваш номер, мистер Джонс. В нем есть камин и дрова, которые, вероятно, понадобятся вам, чтобы согреться ночью. Если вам что-нибудь понадобится, просто позвоните на стойку регистрации.
— Спасибо, — произнес Джексон.
Отем вышла и вернулась к стойке регистрации, чтобы узнать, не хотела ли миссис Хильдегард чего-нибудь еще от нее.
— Он довольно красив, не так ли? — спросила миссис Хильдегард.
Отем кивнула.
— Я не знаю, что в последнее время произошло с этим местом. Сначала мистер Коул, теперь этот красавчик. Чувствую себя, словно на съемках «Спасателей Малибу».
Отем рассмеялась. Она никогда не смотрела этот сериал, но знала про него.
— Точно, — ответила она и направилась обратно в свою комнату.
Спустя несколько минут она услышала, как миссис Хильдегард прокралась в соседнюю комнату.
Глава 17
Грейди
Грейди проснулся рано, как обычно вставал теперь с тех пор, как переехал в хижину. Он поработал по хозяйству, нарубил дрова, кое-что сделал вокруг дома, а затем зашел внутрь, чтобы вскипятить воду для кофе и приготовить завтрак.
Ребенок находился с ним на протяжении всего дня, пока он работал, и ему нравилось думать, что она укрепляет здоровье на свежем воздухе. Конечно, казалось, что у нее все хорошо. Она росла с каждым днем, выглядя счастливой, здоровой и сильной. Она всегда улыбалась или смеялась над ним. Когда малышка находилась на улице, то оглядывала все любопытными глазами, полными удивления и изумления, глядя на мир, который она постепенно осознавала все больше.
Грейди начал чувствовать, что его ребенок, в конце концов, возможно, был не в таких уж плохих руках. Он ни в коем случае не считал, что ей не нужна мать, но Грейди, по крайней мере, смирился с тем, что она, вероятно, не подвергается опасности, находясь под его единоличным присмотром.