— Ну, скажу я тебе, это лучше, чем то, как я жил раньше, намного лучше.
Они ехали дальше, и Отем раздумывала над тем, что рассказал ей Грейди. Она не могла сказать, что полностью все поняла, даже не была уверена, что он сам осознавал все те чувства по поводу того, что произошло в его прошлом. Но имелась одна вещь, которую она знала наверняка. Она знала, что он — хороший человек, что он — человек чести и долга, он дал семье верность и уважение, которого та заслуживает, и он был человеком, в которого она могла влюбиться.
Это касалось не только его внешности. Не только его мышц и татуировок. Дело было не в отношении, доверии, что он, казалось, всегда знал, что делать. Это, конечно, не из-за того, что он был богат, и у него не было всяких финансовых забот.
Это был просто… он. Тот, кто он есть. То, во что он верил. Как он относился к делам сердечным.
Он был человеком. Настоящим мужчиной.
У Отем было смутное подозрение, что он был неравнодушен к ней, и не каждый день встретишь такое. С ней никогда так не обходились, как он относился к ней. С ней никто не общался так, как Грейди. Она не знала, был ли он такой со всеми девушками, но была уверена в том, что он заставил ее почувствовать то, что не заставлял никто другой.
Они ехали дальше, и время от времени Грейди поворачивался, чтобы посмотреть на нее. Она оглядывалась назад, и они на несколько секунд встречались глазами, прежде чем он снова возвращался к дороге. Иногда он улыбался, иногда краснел и выглядел смущенным. Отем сама была смущена той добротой, любовью, которую она видела на его лице каждый раз, когда она смотрела на него.
Как только Дестини проснулась, Отем потянулась, достала ее из автокресла и взяла на ручки. Она поиграла с ней какое-то время, то попрыгала у нее на коленях, Отем покормила ее из бутылочки, а когда малышка заснула, то положила ее обратно в автокресло и поправила чуть-чуть одеяльце на ней.
— Ты хорошо с ней ладишь, — сказал Грейди.
— Я люблю детей.
— В один прекрасный день ты будешь хорошей матерью.
Она не знала, что с этим делать.
Проведя несколько часов в пути, она поняла, что голодна, и, как будто прочитав ее мысли, Грейди съехал на обочину.
— Ты готова перекусить? — спросил он.
— Я проголодалась.
Грейди рассмеялся.
— Не удивлен. После такой ночи, какая была у тебя, твоему телу необходимо много сил.
Они свернули с шоссе и подъехали к придорожной забегаловке. Она напоминала закусочную, какую можно было обнаружить в любом городе страны: гостеприимная, удобная, непритязательная. Повар линии раздачи отдавал приказ, когда все было готово, и официантка бегала, чтобы доставить заказы. Казалось, Грейди нравились места типа этого, и Отем была рада, потому что такие кафе нравились и ей.
Она несла ребенка от машины, и Грейди поблагодарил ее за это.
— Конечно, — сказала она. — Это меньшее, что я могла сделать.
— Для меня настоящее облегчение, что со мной в поездке находится женщина, — заметил он. — Я всегда боюсь, что забуду что-нибудь сделать для Дестини, то, что женщины знают на уровне инстинктов.
— Ты — молодец, — поддержала его Отем.
Они вошли внутрь и заняли столик у окна. Здесь зима не так вступила в свои права, как в горах, на земле лежало лишь немного снега.
Подошла официантка, и они оба заказали кофе и блюда из специального меню. Они сидели друг напротив друга, Отем держала спящую малышку и молчала до тех пор, пока официантка не принесла им кофе и, тем самым, разрушила чары.
— Итак, — начал Грейди, — ты все знаешь обо мне, но я почти ничего не знаю о тебе.
Отем улыбнулась. Она бы не сказала, что знает все о Грейди, но правда была в том, что она не рассказала ему большую часть своей собственной истории. Вопрос заключался в том, с чего начать?
— Хорошо. Я закончила школу в начале этого года и все было готово, чтобы я пошла в колледж.
— На какую специализацию?
— Литература, английская поэзия.
— Ты хочешь быть писателем?
Отем смущенно кивнула.
— Я имела в виду, что мне хотелось бы, но ты знаешь, жизнь вносит свои коррективы.
Грейди кивнул.
— Твоя мама заболела?
— Да. Она болела и раньше, но этим летом ее состояние ухудшилось. Мы старались сделать для нее все, что могли, но, в конце концов, у нас закончились идеи. В клинике она получала не так много помощи, и они продолжали рекомендовать нам, отвезти ее в больницу на другом конце города, которая являлась частью медицинской школы. У них там были самые лучшие методы лечения в мире. Я имею в виду, что там у них имелись преподаватели и специалисты, которые разрабатывают новые методы лечения. Это был ее лучший шанс.