Между тем мы потихоньку справлялись с казавшимся поначалу необоримым запустением — домик и сарай были ещё крепкими и не трухлявыми, а после того, как со двора и пристроек был убран весь сор, а Стемба поправил крыльцо и перестелил крышу, наше обиталище стало смотреться гораздо веселее.
Пока «Лис» занимался мужской работой, мы с прабабкой гнули спины на огороде: рыхлящая землю Нарсия — про себя я продолжала называть её подлинным именем — детально объясняла мне, что и как мы будем сажать и что из этого должно будет вырасти, а я внимательно слушала… Кроме обычных для сельских грядок лука, капусты, репы да моркови с фасолью на нашем огороде пошли в рост семена, привезённые прабабкой из Дельконы: мята, чабрец, снимающий воспаления и останавливающий кровь тысячелистник, сращивающий переломы окопник и снимающий зубную боль шалфей, мать-и-мачеха и незаменимая при болезнях живота кровохлёбка, снимающие сердечную боль пустырник и мяун-трава… Многие из этих трав спокойно росли по лесам и лугам, но дельконские жрицы предпочитали разводить их прямо в обширном храмовом огороде, и теперь эта их привычка пригодилась самой Нарсии…
На наших грядках нашлось место и тому, что сельчане именовали сорняками, — оказалось, что бабка благосклонно относилась не только к репейнику, но и к крапиве, подорожнику и чистотелу — сажать их, правда, было как раз и не надо, разве что заросли проредить. Ну а перед окнами и у крыльца прабабка высадила фиалки и ноготки, которые тоже имели целебные свойства…
Так и прошли весенние месяцы — под стук топора и кудахтанье кур, под наши с прабабкой перекрикивания на огороде… Мать, правда, это не затронуло, скорее, даже наоборот — получив во владение застеленное одеялами кресло у окна, она умудрилась ещё больше уйти в себя, превратившись в живой, мерно покачивающий головой памятник, но мы всё равно опасались оставлять её надолго одну и то и дело забегали в горницу — проведать…
Летом в наших делах наступил если не перерыв, то затишье — быт наладился и теперь его надо было просто поддерживать, а наши каждодневные хлопоты приобрели мерный и спокойный ритм; с утра — к колодцу, за водой, потом — на огород и к живности, дальше завтрак и снова огород… Стемба же, обнаружив, что ему по большому счёту заняться уже нечем, неожиданно загрустил. И прабабка, и я заметили это сразу, но если я просто ластилась к «Лису» или показывала, как продвинулась в умении стрелять из изготовленного им для меня лука, то Нарсия вызвала на разговор. Стемба долго отпирался от её расспросов, но потом всё же сказал:
— Я ведь с прадеда горожанин — мне сельская глушь никогда по душе не была. Тесно здесь и скучно… Пока работы было валом — ещё терпел, а теперь… — «Лис» досадливо махнул рукой и замолчал, а прабабка покачала головой.
— Ну, это неудивительно… Только зря ты молчал — ни я, ни Эрка не будем в обиде, если ты теперь пойдёшь по своей дороге…
Стемба изумлённо взглянул на неё.
— А как же вы?
Нарсия улыбнулась.
— Справимся, не бойся. Помощь, тобою оказанная, нам с внучкой всегда будет душу греть, но теперь у тебя начнётся свой путь — хромота твоя уже месяц, как окончательно прошла. Самое время вспомнить, что ты всё-таки воин, а не козопас.
Стемба горько усмехнулся.
— Воин… Вряд ли я снова «Лисью» куртку надену — под княжеский штандарт мне теперь становиться тошно… Разве что к кому из северных владетелей пойти, да только где я найду такого главу, как Мартиар Ирташ…
Взгляд прабабки при этих его словах внезапно стал очень серьёзным, и она твёрдо произнесла:
— Ты найдёшь то, что ищешь, Стемба… Слушай своё сердце — оно тебя не обманет…
На том разговор и закончился. «Лис» промаялся ещё неделю, но потом всё же решился проститься с нами. Я проводила его до самой околицы, а потом ещё стояла и смотрела, как его спина мелькает между деревьев. Расставаться со ставшим родным человеком мне не хотелось, но и останавливать его я не имела права…
Впрочем, самой мне долго грустить не пришлось — этим же летом у меня открылись лунные кровотечения, и прабабка, дождавшись их окончания, достала свои обёрнутые кожей тетради, с которыми была неразлучна. Когда-то, ещё будучи совсем маленькой, я, улучив-таки момент, попыталась заглянуть в них одним глазком, но Нарсия, застав меня на горячем, устроила мне такую выволочку, что с тех пор я предпочитала держаться от таинственных тетрадей подальше. Теперь же прабабка сама положила их передо мной и, открыв первую страницу на заглавном рисунке, изображающем защитный символ Малики, произнесла: «Вот теперь и приспело время…»