Никакой реакции, кошка, словно не замечала его. Молчание длилось очень долго. Наконец, Самойлов не выдержал и махнул на нее рукой.
— Пойдем что ли к дороге? — тоскливо сказал он в сторону Ягодки, которая с энтузиазмом поднялась с земли и двинулась в указанную Лешим сторону.
Константину оставалось плестись следом, иногда оглядываясь по сторонам в надежде увидеть милое сердцу личико лесовки.
Вскоре они вышли к шоссе. На встречу бежала свора из пяти породистых собак, науськанных на запах Константина. Они обложили лаем, что уши заложило. Кошка быстро среагировала и залезла на плечо Самойлова, откуда окатила собак самым презренным и надменным взглядом. В ее глазах не было ни капли страха, словно это не она испугалась, а попросту псинок жалко.
Очень быстро подтянулись хозяева собак и с ними Жбанов. Друзья крепко обнялись, пустив скупую мужскую слезу.
— Костик! Как же я волновался! В какой-то момент подумал — все, потерял друга, особенно когда ты по телефону ахинею всякую нести стал.
— Ты про что? Про русалок, лесовку, кикимор и пиявку, которая чуть не сделала из меня говнянника? — начал перечислять Константин встреченную им нечисть, — так это не ахинея, они все взаправдашние. В них нужно верить и тогда можно увидеть, хотя это не всегда может спасти тебя от смерти, скорее наоборот страху нагонит.
Самойлов все рассказывал и рассказывал, слова из него сыпались, как соль из соломки. Слушатели откровенно офигевали, Жбанов мрачнел.
— Да, что я все рассказываю, вот Ягодка — говорящая кошка, она докажет, — Константин гордо показал рукой на развалившееся у него на шее пушистое животное.
Она исправно молчала. Самойлов подергал плечом, кошка довольно замурлыкала. В какой-то момент эмоционального рассказа Самойлова, слушатели прониклись и даже хотели поверить в говорящую Ягодку, ожидая, когда та скажет хоть слово. Шли минуты, обычность кошки стала всем наскучивать.
— Ягодка, скажи дядям «здрасьте!». Кончай обижаться, ты меня очень подводишь, — бесился Самойлов и зачем-то добавил, — она еще умеет мысленно тяжести переносить. Мне это не раз жизнь спасло, особенно когда кикиморы обложили на болоте. Ягодка сейчас перестанет дуться и все сама расскажет и покажет. Давай, захребетница, тебя люди ждут!
Кошка вылупила огромные песочные глаза и произнесла тихое: «Мяу».
Константин засопел, точно страдающий насморком дракон, от обиды схватил животное за шкирку и попытался стряхнуть ее на землю. Его руку перехватил Федор и забрал Ягодку, передав ее одному из волонтеров.
— Кость, иди сюда, — он взял друга под локоть и подвел к мужчине средних лет в старомодных очках, линзы которых увеличивали в сотни раз, придавая лицу некую ученую невменяемость, — познакомься, это Сергей. Он доктор. Думаю, вам стоит побеседовать.
— О чем? — заподозрил неладное Самойлов и обратился к доктору. — Вы по какому направлению специализируетесь?
— Психология, — ответил Сергей.
Константин понял, что друг ему не поверил. Самойлов не обижался, он и сам бы так поступил на его месте. Сейчас ему предстояло выкручиваться, чтобы его не подвергли психоанализу.
— Федька, ты, правда, поверил в то, что я рассказывал? — засмеялся Константин. — Как я вас всех? Видели бы вы свои лица.
Самойлов фальшиво хохотал и переводил взгляд с одного серьезного лица на другое мрачное.
— Вы здорово нас разыграли, Константин, — оборвал психолог дурачество Самойлова, — думаю, нам все равно стоит побеседовать, вы пережили большой шок, оказавшись в непривычной для вас среде. Хорошо, что пережив такой стресс, вы сохранили чувство юмора.
— У него юмора с рождения не было, — сердито пробасил Федор.
«Предатель!» — пробежала мысль у Константина, вслух же он произнес:
— Хорошо, думаю, все очень устали, поедемте домой, а по дороге побеседуем с Сергеем, путь не близкий — времени хватит.
Всю поездку Самойлов охотно отвечал на ненавязчивые вопросы, стараясь произвести впечатление нормального человека. Полностью отрицая все, что плел другу по телефону и выйдя из леса. Кошка мирно посапывала на коленях, так и не проронив ни слова.
Через час Патриот остановился возле подъезда Константина. Федор и Сергей отошли в сторону побеседовать наедине.
— Я думаю, он действительно в порядке, ничего необычного в его поведении и речи я не обнаружил. Разыграл нас немного, — начал Сергей, закурив пахнущие шоколадом сигареты, — вполне возможно, что оставшись один в лесу, его воображение стало услужливо рисовать всяких фольклорных героев. Вы заметили, что большинство из них женского пола: русалка, лесовка, кикиморы, пиявка. У него какие-то проблемы с противоположным полом?
— Скорее наоборот, каждый день с новой подружкой, — отозвался Федор, слегка успокоившись словами Сергея.
Константин подкрался к беседующим, спрятался за ближайшей машиной и стал прислушиваться к разговору. Он ощутил сладковатый аромат дыма и ему тут же захотелось есть.
— Непостоянство в отношениях, неразборчивые связи — это своего рода тоже проблема. Не может найти ту единственную. Ну, да это другая песня, главное, что, покинув лес и вернувшись к друзьям, галлюцинации отпустили его, если, конечно, они имели место.
— Спасибо, Сергей, — поблагодарил Федор и достал из кошелька несколько крупных купюр.
— Вам спасибо, если что обращайтесь, мой телефон у вас есть, — он аккуратно сложил купюры во внутренний карман пиджака и добавил, — возможно, после пережитого у него нарушится сон, вот здесь написано успокоительное, которое поможет ему отвлечься от мрачных мыслей и избавиться от тревожности.
— Еще раз благодарю! Может, подвезти вас домой?
— Нет-нет, вам лучше сейчас побыть с другом. Я возьму такси.
Константин слышал достаточно, поэтому вернулся в «Патриот» до возвращения Федора. У него оставались еще дела — пытки кошки.
Ягодка спокойно дремала на заднем сидении машины и не ожидала, что Самойлов позволит в ее сторону грубости. Он схватил ее за шкирку, отчего глаза на плоской морде стали как два огромных блюдца. Константин требовательно тряс кошку, получая в ответ жалобное «мяф».
— Ты будешь говорить, зараза? — вопрошал Константин, брызгая от негодования в разные стороны слюной. — Хватит притворяться! Я уже извинился перед тобой! Или ты начинает говорить перед Жбановым или я не знаю, что с тобой сделаю, волосатая тварь!
Ягодка, опешив от такого дерзкого отношения, не могла даже царапаться. Ее сотрясало в мужской руке так, что шерсть сыпалась клоками, а зубы отстукивали чечетку и начиналась морская болезнь. Спасло ее появление Федора. Когда он открыл заднюю дверцу, увидел следующую картину. Константин устало откинулся на удобную анатомическую спинку сидения, прикрыл глаза и отдыхал, наглаживая кошку, устроившуюся на коленях. Вокруг все было усеяно черной шерстью — валяй и свитер вяжи.
— Кость, — растерянно обратился к другу Федор, оглядывая салон.
— Ох, прости. Ягодка линяет, витаминов, наверное, не хватает. Я гладил ее и не заметил, как заснул, еще и завалил шерстью всю машину, — юлил Самойлов, — сейчас все уберу.
— Да, ладно тебе, — отмахнулся Жбанов, — на мойку после загоню, пусть чистят. Ты кошку к себе решил взять, вроде ты с животными не особо всегда ладил?
— Оставлю у себя. Изменился я немного за эти дни, Федь, одному теперь быть не хочется. Она ж все это время, пока в лесу бродил, со мной была, ни на шаг не отходила, ночью грела. Как я ее теперь на улице оставлю? Помнишь, как в «Простоквашино» Печкин говорил про зверушку домашнюю — «приходишь домой, а она тебе радуется», — вздохнул Константин, активно наглаживая Ягодку, отчего салон Патриота наполнился новой порцией шерсти.
Кошка чихнула и стала вырываться, задыхаясь от ласки, но Самойлов держал ее крепко, не рыпнешься.