Утопия, растолкав всех, чудом пробралась к болотнику, который закрыл своей тушей весь проем.
— Ваша мрачность, с вами все в порядке? — мавка стрельнула недобрым взглядом в сторону Василисы и снова запричитала:
— Ох-ох-ох! Как бы бородавочки ваши не сошли от таких стрессов!
— Все нормально, — еле ворочая языком, пробубнил Тоф. — Утопия, распорядись, чтобы наших дорогих гостей проводили в их покои.
Мавка щелкнула рукой и из соседней двери появилась кикимора, приглашая нас следовать за ней:
— Пшли! — кивнула головой с грязными спутавшимися патлами представительница болотной нечисти, окатив нас ведром презрения.
Мы покорно поплелись по длинному, словно кишка, коридору. В таком огромном подземелье без хорошего гида или карты заблудиться можно минут через пять. И честно говоря, на меня давила замкнутость пространства, все-таки я дитя простора. Веяло прохладой и влагой, так, что хотелось закутаться в самую теплую одежду.
Василиса без остановки щебетала. Ее звонкий голосок гулким эхом разносился по вихляющему, словно змея тоннелю. Она невзначай вела светский разговор с… кикиморой, которая с шипением кошки отвечала дочери сквозь зубы. Сначала я только удивлялся странному поведению дочери, но потом прислушался.
Мне стало интересно, для чего Василиса выспрашивала о том, что находилось за каждой встреченной нами дверью, да еще с таким фанатизмом полным воодушевления.
На очередном повороте Ягодка внезапно приняла человеческий облик, чем ошарашила меня, Остапа и Колобка. По ее виду стало понятно, что она сама не в курсе, как такое произошло. Василиса резко обернулась, словно откуда-то знала, что за спиной что-то произошло. Хотя могу поклясться, преображение произошло бесшумно. Странно. Я задумчиво поглядел на живое мучное изделие, который под моим пристальным взглядом укатился вперед.
Кивнул Ягодке, чтобы шла сзади, авось кикимора не заметит. Мы поравнялись с узкой лестницей ведущей вниз. Из темного проема веяло сырым спертым воздухом.
— А что у нас тут? — уточнила Василиса и, не спрашивая разрешения, бросилась к ступенькам.
Кикимора метнулась серой молнией и преградила путь, упиревшись руками в проем.
— Там всего лишь темница.
— Хм, что и посмотреть нельзя? — капризно канючила Василиса.
— Нет! — отрезала кикимора.
— Ладно! — произнесла дочка таким тоном, что впору повеситься от перспектив ее грозного голоса.
Кикимора сглотнула под пристальным взглядом васильковых глаз, но проход не освободила. Василиса пожала плечами, и мы двинулись дальше, в полной тишине — дочь перестала прыгать с вопросами подле кикиморы, словно надоедливый овод возле коровы.
Вскоре Ягодка опять приняла кошачий вид.
Пару раз на болоте хорошенько громыхнуло. Грохот страшным звуком пролетел по коридору, заставив нас от неожиданности подпрыгнуть.
Кикимора наотрез отказалась комментировать происходящее и, наконец-то, остановилась возле одной из дверей. Дернула продолговатую ручку, исполненную в виде змеи, и небрежно толкнула дверь:
— Покои для Лешего и спутников.
— А почему нам выделили одну комнату на всех? Что за неуважение? — взъерепенилась Ягодка.
— Потому что по оговоренным условиям, из леса должны были прибыть всего две нечисти.
— Хорошо — хорошо, — согласился Остап, проталкивая внутрь распушившуюся кошку.
Я скользнул следом, чуть не наступив на пронырливого Колобка. Чтоб его в блин раскатало!
Василиса собралась тоже переступить порог комнаты для гостей, но кикимора грубо одернула ее:
— Вам в другие покои.
Я даже не стал оборачиваться, а выбрал место возле камина, где задорно плясало оранжевое пламя, и прошел к обшитому сочной зеленью дивану. Оказалось, что трава искусно выткана на обивке, словно живая. Надо же, как Тоф расстарался. Даже немного совестно, что ему достанется моя дочь. Я про себя ехидно хихикнул и вольготно развалился на мягком ложе, с интересом стал наблюдать за сценой у порога.
Внезапно раздался гулкий цокот копыт, звяканье большой связки ключей, препративнейший звук вышел. Мимо нашей обители пробежал верещащий черт:
— Пленные сбежали! Побег! Пленные сбежали! Побег!
Дочь изменилась в лице, резким движением одернула руку кикиморы, на рукаве остались коричневые следы от грязных рук болотной дивы. Она гневно сжала губы, но от колкости удержалась и снова собралась войти в помещение.
— Эта комната не для вас, — кикимора снова преградила проем дочери. — Вам в покои Тофа.
— Обойдется до свадьбы! А ты испарись с дороги, — количество яда в голосе дочки могло заставить любую гадюку умереть от зависти.