- Нет, - твердо ответил принц, вставая на ноги и вновь гордо выпрямляясь, - к этому я еще не готов.
- Напрасно, светлый принц, напрасно, - встал жрец, направляясь обратно, - однако у тебя еще есть время. Ты должен учесть, что раскаяние должно быть полным. Ты должен понимать, светлый принц, что боги не торгуются, им нужно все. И ты должен понимать всю тяжесть своего греха, всю греховность своей гордыни. Не позволяй ей решать за себя. И еще, светлый принц, пойми, что порой сказанное слишком рано может лишь приблизить конец жизненного пути.
Всю остальную дорогу назад жрец не пытался с ним говорить. Однако по-прежнему улыбался.
Когда увели принца, некоторое время молчали. Первым молчание нарушил Торок. Он беспокойно подполз к Риггу и спросил:
- Куда, куда это они его повели?
- Кто ж его может знать, - пожал плечами тот, - может, поговорить надобно.
- А может, уже казнить будут, - зевнул Итернир, - Хотя, это вряд ли, - добавил он поймав тревожный взгляд Торока, - судя по их наглой рыжейморде, казнить они нас будут самым, что ни на есть последним делом.
- А что же теперь? - продолжил расспросы мальчик.
- А что теперь? - не понял Итернир.
- Что с нами будет? - пояснил Торок.
- Что будет? Что будет? - словно убеленный сединами или украшенный плешью в полголовы от тяжелых раздумий о сути мироздания, вопросил у потолка Итернир, - убьют, и дело с концом.
- Нет! - воскликнул Торок, - нет! Так быть не может. Это нечестно!
- Где-то я это уже слышал? - задумчиво проговорил Итернир, а Ригг начал говорить какие-то слова утешения.
Потом была тишина, нарушаемая редкими всхлипами мальчика. Итернир сидел, прислонившись к стене и задумчиво глядя на кружение пылинок в лучах света, пробивающихся из щелей в двери. Взгляд его становился все более отчужденным и, в конце концов, он запел.
Песня была, как ни странно, о любви. Простой и чистой, по мнению автора. Удивляло, что Итернир в этой песне оставил привычное кривляние, стараясь прожить жизнь героев своей песни.
Нельзя было сказать, чтобы его голос был особенно силен и чист, но он пел столь вдохновенно, с такой болью, что поневоле перед глазами вставала картина из песни, виделись отвесные суровые скалы, и слышалось гудение ветра.
Ригг и Крын еще долго сидели потрясенные.
- Это как же ж? - проговорил Ригг, расчувствовавшись, - как же ж так? Разве ж так можно?
Но его слова и не прозвучавший ответ Итернира были прерваны стуком засова.
- О! - воскликнул Итернир, - пришли. Спорим, я следующий?
Принца втолкнули внутрь, и жрец указал на Итернира.
- Ага! - воскликнул радостно тот, - что я говорил?!
- Итак, - торжественно спросил Итернир, жмурясь от яркого солнца, когда дверь захлопнулась за спиной, - о чем же вы хотели со мной поговорить? Братцы?
- Вы вольны называть меня и моих братьев по вере, как вам будет угодно, - смиренно ответил жрец, - но вам следует знать, что меня зовут Растерри, жрец у стопы Великого.
- Превосходно! - воскликнул Итернир, дергая плечом, забываясь, что связан, - меня тоже можешь звать как хочешь. Итак, кто же вы такие есть?
- Не слишком ли вы торопитесь, задавая вопросы, - улыбнулся жрец, указывая рукой путь, - разве вы сейчас хозяин положения?
- Я или вы, какая разница? - поднял Итернир один из самых волнующих вопросов, - сегодня вы, завтра я. Слыхал, что какой-то умник сказал, что все течет, все изменяется. Прав, Ёнк его задери!
- Все может быть в этом бренном мире, - склонил голову жрец, однако, все же, вам следует отвечать и отвечать откровенно, ибо...
- Ибо! - передразнил Итернир, пытаясь поднять к небу палец, Ибо! Как много в этом звуке. Короче я должен понимать свое поганое положение, исключительно глядя на этих молодцов, - он кивнул направо, показывая на тренирующихся парней, - Так? Так это мне все равно. Я, братец, давно осознал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Мудрость поколений! В общем так, говорите вы, потом скажу я, полагаю, как истый жрец всеблагих богов ты обязан с высоты своего положения идти на уступки. Так что давай! Ступай!
- Я вижу, вы не так просты, как кажетесь, - улыбнулся жрец.
- Не усложняй меня, я простой, - попытался отмахнуться Итернир, но вместо этого вышло лишь неловкое подергивание плечом.
Понимая бесполезность дальнейшей беседы в том же духе, жрец рассказал историю появления здесь общины. Слово в слово, как говорил об этом Кан-Туну.
- Ага, - оборвал его Итернир на самой вдохновенной ноте, - и теперь вы все страстно желаете, чтобы мы все дружно раскаялись, оставили свою бредовую затею и жили с вами долго и счастливо. И умерли в один день. Так? Хотя не отвечай, сам вижу. По наглой рыжей морде. Скажи-ка лучше, как вам удалось так размножиться?
- Этот вопрос... - начал было жрец, потом все же решил ответить, - каждый член нашей общины проходит через совет жрецов, на котором решается, здоровым ли будет его потомство, будет ли оно угодно богам и полезным для общины. Только после этого он допускается до деторождения. Каждая женщина, одобренная советом, как только становится пригодной, или восстанавливает способность к деторождению, тут же оплодотворяется. После чего мужчина возвращается к прежним своим делам, пока не появится другая женщина. Детей воспитывают те женщины, кому отказано в рождении детей. Мужчины не отягощаются и не отрываются от своих занятий. Нас очень много.
- Ясно, - кивнул Итернир, - только не понятно, зачем вам понадобились мы...
- Раскаяние облегчит ваши души, очистит их перед богами...
- Оставь, - сморщился тот, - очистит! Пьяна с два! Дело в другом. Эге! А давно ли рождались у вас дети с хвостом? Или с четырьмя руками? Да вам же просто нужна свежая кровь! У вас же кровосмешение направо и налево! Так! Да ладно, говори начистоту, братец.
- Скажи, - попросил жрец, улыбаясь и заглядывая в глаза собеседнику, - те препятствия, которые вам всем пришлось преодолеть на пути сюда, неужели они тебя не убедили, что богам неугоден ваш путь сюда?
- Хм, - хмыкнул Итернир, - я знаю, какой ответ тебе нужен, но истинен ли он?
- Истина одна, мой друг, - улыбнулся жрец.
- Оставь эти свои улыбочки, - поморщился Итернир, - меня от них блевать тянет. Я тебе не мужеложец, чтобы совращать меня. А что касается истины, то там, внизу, она одна, а именно: наверх дойдет только один, чтобы быть удостоенным божьей благодати. Здесь, она совершенно другая.
- Те что внизу ошибаются, - улыбнулся жрец словно ребенку.
- Почему? Почему ты так думаешь? Из-за того, что один фанатик в бреду услыхал, как будто, голос бога?! А если я сейчас объявлю тебе, что у меня прямо сейчас видение, в котором боги велят вам отпустить нас, вы сделаете по велению богов?
- Великий свят! - воскликнул жрец, а в глазах его полыхнул огонек слепой веры, - и Гоеррен не позволит нам принять ложь за правду.
- Да? - изумился Итернир, сделав большие глаза и идиотски ухмыляясь, - бог разума не позволит вам ошибиться? А как вы вообще можете верить его советам, вами же, кстати, выдуманными, в угоду своему делу, но речь сейчас не об этом. Как вы можете верить ему, если он бог правды и лжи одновременно. Быть может, он испытывает вас, и лжет, в милости своей господней? Испытывая ваш разум? При этом, являясь богом разума, он превосходно знает, насколько им наделен каждый и, значит, заранее знает исход испытания, но речь не об этом. Может быть, даже если видение вашего "Великого" правда, что Гоеррен солгал, испытывая разум его и его потомков. А вы даже не задумались над его словами! Грех, братцы, грех!
- Как можешь ты подвергать сомнению слова святого человека, и даже бога?! - вскричал в возмущении жрец.
- Бога лжи!
- Бога!!!
- Ладно, - устало мотнул головой Итернир, - считай, что я раскаиваюсь. В самом деле, куда я денусь от этих ваших молодцов? Да и куда я один? Давай, говори, зачем вызвал. Только прямо говори, нечего кругом воротить, и учти, лапша меня ваша не обманет.