Лиза принялась колотить в стены – на экране оставались кровавые отпечатки рук.
Сизиф не двигался. Он сидел на своем не весть откуда взявшемся стуле и спокойно ждал, когда закончится эта истерика. Он знал: рано или поздно Лиза устанет биться о стену, силы ее покинут, и она будет готова слушать.
Лиза бросилась к другой стене. И заколотила в нее. Там тоже не было двери. Рванулась к третьей, но замерла и отшатнулась – прямо перед ней оказалось лицо убитого охранника. Начала пятиться назад, пока не уперлась спиной в четвертую стену. Тогда она просто сползла по ней вниз, как тряпичная кукла.
– Я умираю, – тихо прошептала Лиза.
Сизиф поднял бровь.
– Мда, туговато до тебя доходит, – он выдержал паузу. – Говорю же, ты уже умерла.
Он снова оттянул давящий воротничок и отложил планшет.
– Да, и крови никакой нет – это память подсознания.
Дрожащей рукой Лиза снова прикоснулась ко лбу – кровь больше не пачкала пальцы. Ее правда не было. Кровавые следы на стенах тоже исчезли.
Лиза пыталась что-то сказать, но губы не слушались. Да и что тут скажешь? Понять бы, уместить в черепной коробке.
Лизу трясло.
Сизиф это заметил, но никак не отреагировал. Пусть лучше потрясет сейчас.
– Что за чертов шлем на меня надевали? – наконец, хрипло спросила Лиза.
– Обычная практика: проработка прошлой жизни.
– Чего? Зачем?
– Чтобы души осознали упущенные возможности, страхи, свои поступки и их негативные последствия. Только тогда их отправляют дальше. Некоторые делают это добровольно, на других приходится надевать шлем и все такое. Но сути это не меняет.
Лиза собралась с силами и встала. Сизиф отлично понимал, что она все еще борется, и потому не хочет сидеть, вжавшись в угол, как напуганная мышь. Будет держать марку до конца. Он очень не хотел этого, но Лиза есть Лиза.
– Дальше – куда? – спросила она тихим голосом.
– Сядь, – скомандовал Сизиф и указал в угол возле Лизы.
Она послушно обернулась – в углу стоял стул.
Лиза уже ничего не спрашивала и ничему не удивлялась.
Она подошла к стулу и на всякий случай потрогала его, проверив на реальность.
Твердый, прохладный, лакированный… самый обычный.
– Слушай внимательно. Я не люблю повторять, – начал Сизиф, вдохнув.
Он хорошо помнил, как нечто подобное впервые говорили и ему. Не хотел бы он испытать это еще раз.
– С каждой жизнью человек накапливает то, что мы тут называем очками, баллами… Ты ведь слышала о карме?
Нахмуренная Лиза только ошарашенно хлопала глазами. Она явно ничего не знала ни о какой карме. Сизиф закатил глаза. Разговор продлится дольше, чем он рассчитывал.
– Понятно. В общем, если карма совсем плоха, человеку дают принудительное и жесткое искупление в новой жизни.
Лиза зажала уши, подняв ноги на стул и уткнувшись лбом в колени.
– Штырь, сукин сын, что ж за дрянь ты мне подсунул?
Сизиф проигнорировал выходку Лизы. Он знал: она слушает. Еще как слушает.
– Обычно такие, как ты, исправлению сопротивляются, а потому тебе светят десятки перерождений, которым трудно позавидовать. Ну, знаешь, мучения, болезни, несправедливость.
Лиза не сдавалась, но говорила уже тише и медленнее: боялась пропустить слова Сизифа.
«Все еще пытается объяснить себе, что происходит. Глупая. Из того мирка, которым ограничено ее сознание сейчас, ей никогда не понять».
– Я обдолбалась… я просто сильно обдолбалась…
– Или…
Сизиф выдержал паузу. Затихла и Лиза. Нет, все-таки точно слушает.
– Или ты можешь стать одной из нас.
– Чего? – переспросила Лиза, забыв про вспотевшие ладони, которые должны были плотно закрывать уши.
Смахнув несуществующую пылинку с костюма, Сизиф как ни в чем не бывало продолжал. Он даже не смотрел на нее. Поскреб ногтем по стеклу планшета, будто стирая какую-то кляксу:
– Отработаешь свои кейсы за сотню-другую земных циклов, исправишь карму служением и сможешь выбрать, как закончить этот мировой Цикл.
Лиза с вызовом усмехнулась:
– Так ты типа гребаный ангел что ли? Чет-то не похож.
– Разве? А так?
Сизиф повернулся к ней профилем.
– Что за хрень ты несешь? – Лиза вскочила со стула и сжала кулаки. Она тяжело дышала. – Кто ты, на хрен, такой? Что за долбанные циклы и очки? И кто, мать твою, эти «вы»?
«Теряет терпение. Не лучший показатель для нашей гнилой работенки. С другой стороны, вечность – достаточно долгий срок, чтобы изменить характер».
Лиза приняла угрожающую позу. Будто вот-вот набросится на Сизифа. Кинула быстрый взгляд на стену; туда, где раньше была дверь, слегка прищурилась – вглядывается.
«Глупая, все еще думает, что у нее близорукость. Ну хоть какой-то приятный сюрприз тебя ожидает, девочка».