Она вставила в уши наушники и включила динамичную музыку. Пританцовывая и подпевая мимо нот, направилась к подъезду.
Слабо освещенная дверь все приближалась.
Шаг, еще один…
Позади, от тени раскидистого дерева отделились две вытянутые, тощие тени.
И двинулись вслед за девушкой.
Шаг, еще один…
В руке первой тени что-то блеснуло. Острое лезвие карманного ножа.
У второго была пустая пивная бутылка.
Он разбил ее о бордюр.
Софи ничего не слышала. В ушах звучала музыка.
Шаг, еще один…
Кто-то стоял у окна и смотрел вниз, во двор.
Он услышал короткий, пронзительный вскрик, быстро превратившийся в сдавленное мычание.
Несколько мгновений человек все так же смотрел во двор.
Могло бы показаться, что на нем черный костюм с узким воротничком.
Человек закрыл окно и задернул шторы.
Год, два… десятилетие, второе…
Женщина за сорок, бледная, располневшая, лежала, накрывшись давно не стиранным одеялом.
Если приглядеться, можно было различить на ее обрюзгшем лице, изуродованном шрамом, родинку в уголке губ.
Полуседые волосы сбились в нечесаный ком. На ногах, торчащих из-под сбившегося одеяла, – темные пятна пролежней.
Женщина скривила рот в нечленораздельном мычании, будто пытаясь что-то сказать или кого-то позвать.
Пальцы правой руки потянулись к засаленной веревке, на которой висел колокольчик. Эти пальцы – немногое, что двигалось в ее теле и подчинялось ей.
Дотянулась.
Она дергала и дергала веревку, которая то и дело выскальзывала из ее неуклюжих толстых пальцев.
Тишина. Никто не приходил.
Женщина замычала.
Мычание и неровный, гнусавый звон старого колокольчика. Трудно переносимая смесь уродливых звуков.
Ничего. Тишина.
Женщина нахмурилась, поджала губы и тяжело сглотнула.
Вокруг ее вялых, бледных бедер начало расползаться желтое пятно. Мокла и липла к телу ночная рубашка.
Наконец в коридоре послышались шаги, и на пороге появился крупный, одутловатый мужчина. В его опухшем лице смутно различались черты Бернара.
– Чего тебе опять? – невнятно проговорил он, дожевывая бутерброд. Его взгляд упал на желтое пятно. – Ах ты тварь! Опять обоссалась! Лучше б ты сдохла тогда!
Двумя быстрыми шагами Бернар подошел к кровати и наотмашь ударил женщину по лицу. На ее глазах выступили слезы. Она молчала, даже не мычала. Молчание – единственное, что она могла противопоставить ему.
Теперь, когда Бернар оказался так близко, на нее пахнуло перегаром. Он был пьян. Как и всегда.
Женщина отвернула голову.
Мужчина нагнулся над ней. Запах стал еще сильнее. Бернар схватил ее лицо большой, грубой рукой и резким движением повернул к себе.
Женщина только беспомощно дергала плечом парализованной руки, инстинктивно пытаясь защититься.
– Лучше б ты сдохла тогда, мразь, – повторил Бернар, наклонив голову так низко, что почти вдавил свое лицо в ее, подмяв нос. Софи задыхалась. – Как же я тебя ненавижу!
Софи сделала то, что всегда делала – сильно, до боли, зажмурила глаза. Она делала так с того самого дня, когда он из чувства вины женился на ней, потому что врачи сказали, что есть шанс…
Темнота. Темнота. Она желаннее всего.
Темнота…
Глава 11
Тогда же: за три месяца и 15 дней до конца
Темнота…
Неожиданно темнота дернулась, голос Бернара исказился и исчез, запах перегара испарился, и яркий, слепяще белый свет резанул глаза.
Темная высокая фигура стояла прямо перед ней.
Зажмуриться, зажмуриться изо всех сил…
– Открой глаза. Давай-давай, открывай.
Она приоткрыла глаза, сощурившись.
Знакомое лицо, знакомая комната…
– Неплохая демоверсия, да? – лицо над ней начало обретать очертания.
Она затравленно оглянулась, дернула парализованной рукой – та неожиданно поддалась. Послушная. Живая.
Она ошарашенно пялилась на свою молодую мягкую ладонь.
– Совсем как настоящая жизнь, если не приглядываться. Наша разработка, – пояснил Сизиф.
Лиза подняла глаза – он как раз заканчивал отсоединять от нее провода шлема.
Сизиф выглядел в точности как в их последнюю встречу. Тот же пиджак, та же ухмылка, только в руке дымящаяся кружка с какой-то мутной бурдой без запаха.
Мгновение – и ошарашенное, потерянное выражение лица Лизы сменилось яростью. Нос сморщился, обнажив верхние зубы, глаза сузились.
Она ринулась вперед, чтобы наброситься на него. Сизиф даже не отшатнулся. Он стоял на месте, в упор глядя на нее и улыбаясь.
Уже перед самым его носом Лиза резко затормозила, едва не потеряв равновесие. Ее глаза забегали. Взгляд метнулся на белый пол – на то место, куда она упала, пролетев сквозь Сизифа и где потом корчилась в судорогах.