Ночь выдалась неспокойной, Джон уснул только под утро, проснулся он почти в час дня, зевнув, приподнялся на локтях и с затаенным ужасом обнаружил, что Джима рядом нет. С замирающим сердцем он кинулся из комнаты выяснять, что случилось, но, открыв дверь, едва не впечатался в объект паники. Джим выглядел бледноватым, но судя по тому, как настойчиво он толкнул его обратно в спальню, вполне оклемавшимся. Джон уже хотел спросить, что случилось, когда Мориарти самым безапелляционным образом заткнул ему рот. Он так долго не имел и тени возможности прикоснуться к Джиму, что все беспокойство, все мысли, как ветром сдуло. Джон почти с отчаяньем ответил на поцелуй, дыхание тут же сбилось и сердце быстрее забилось в груди. Он крепко обнял его, прижимая к себе, зарываясь пальцами в темные волосы, с наслаждением вдыхая такой родной запах и медленно пятился назад, с силой сжав руку, которой прижимал Мориарти к себе, словно боясь, что он снова куда-то пропадет.
Джеймс только сейчас понял, что, несмотря на то, что все это время он знал, что вытащит Джона, и они увидятся вновь, подсознательный страх потерять его навсегда оставался. Он не мог оторваться от его губ, даже чтобы вдохнуть, прижимаясь, словно хотел стать одним целым с Джоном, прямо сейчас проникнуть в его кровь и наконец-то успокоиться.
- Мой, мой, – шептал он между поцелуями, не в силах остановиться, пока в глазах не потемнело. – Джон…
Он остановился, глядя в его глаза, словно пытаясь мысленно передать все невообразимое отчаянье, которое тайно плескалось в нем, как море, появившееся от одной мысли, что они больше не встретятся.
Джеймс не мог отстраниться, даже чтобы стянуть с Джона рубашку, не желая терять ни одной точки соприкосновения.
- Без тебя я бы не стал жить дальше, – наконец прошептал он, гладя пальцами по его лицу, – если ты еще раз оставишь меня вот так… Себастьяну придется копать две могилы. А это пошло. Поэтому я тебя прошу… Хватит играть в благородство.
Джон судорожно вдыхал воздух, стоило только разорвать поцелуй, словно именно этим у него и отобрали воздух.
Слова Джима попали прямо в сердце, даже еще сильнее, чем резанувшее отчаянье в его глазах и он, глядя на него, совершенно серьезно и решительно кивнул.
- Не буду, оно слишком одностороннее. Оно не стоит и минуты без тебя…
Джон коснулся губами шеи Джима, осторожно проводя языком по подживающему шраму.
- Второй такой кошмар будет чересчур… Знаешь, я согласен с тем твоим предложением… К черту этот Лондон, давай свалим отсюда. Куда угодно. – Джон судорожно вдыхал воздух вместе с запахом Джима. – Я больше не хочу быть далеко от тебя. Я сам не переживу такое… – он взял его лицо в свои ладони, мягко и нежно целуя в губы.
Джеймс был рад, что Джон согласился уехать. Казалось, тот сейчас был согласен на все. Его Джон. Теперь только его. Может быть, ему просто повезло, что Шерлок Холмс оказался совсем не таким благородным. Оставь он Джона в покое, тот бы еще долго метался между другом и любовником. Но сейчас… с прошлым покончено, и отрезаны практически все нити.
Выпустив лицо из ладоней, Джон провел пальцами по ткани халата, осторожно забираясь под нее, чувствуя такие знакомые искорки под кожей. Выдохнув тихий стон, Джон с трудом удержал себя от того, чтобы не стянуть одежду с плеч Джима. Все-таки не прошло и суток, как его напичкали химической дрянью. Вряд ли стоит спешить, он столько ждал… может подождать еще немного.
В глазах Джеймса блеснуло ликование. Он прикрыл их, скрывая это, выдохнув, чувствуя касания кончика языка. Организм, даже ослабший после передоза, не мог не реагировать, жар ударил в лицо, заставляя кровь бежать быстрее. Он повел плечами, прижимаясь к Джону, затеребил воротник его рубашки, расстегивая пуговицу. Ему хотелось ощутить его прикосновения, чтобы перебить в памяти неприятные ощущения и телесный страх, когда двое охранников искали на нем жучок.
- Джон, – протянул он, улыбаясь, заглядывая ему в глаза, – я не хрустальный и не при смерти. И ты мне нужен. Хватит смотреть на меня голодными глазами, как собака на кость.
- Для меня ты самый драгоценный, – улыбнулся Джон, но не стал отрицать, что взгляд у него и правда голодный.
Мориарти успел расстегнуть пуговицы на его рубашке, и вытащить ее из джинсов.
Джеймс провел ладонями по обнажившейся коже, обнял, прижимаясь губами к шее, вдыхая знакомый запах, к которому все еще после вечернего душа примешивался призвук мыла. Он провел кончиком языка по коже, словно успел забыть за это время, и теперь старался освежить в памяти все, что касалось Джона. Казалось, прошло всего несколько дней, но для него это было подобно вечности.
Взяв халат за края, Джон стянул его с плеч Джима, скользя взглядом по его коже, словно забыл, как тот выглядит. Джон стянул уже расстегнутую Джимом рубашку, бросая ее в сторону, и порывисто прижал любовника к себе, проводя руками по его спине, ощущая жар его тела под своими пальцами и, чувствуя, как огонь расплавленной рекой бежит по жилам.
Спущенный с плеч халат держался на бедрах, завязанный поясом. Джим, прикрыв глаза, впитывал прикосновения Джона. Это было похоже на то, как разжигают костер на мокрых бревнах, еще не полностью отошедший организм реагировал, но несколько приглушенно. Но поцелуи Джона, словно снимали пленку, вновь оголяя нервы.
Джон потянул его за собой, понимая, что больше не сможет сдерживать себя, делая несколько шагов назад, прежде чем наткнуться на кровать. Опустившись на край, он утянул Мориарти вниз, проводя ладонями по его спине, касаясь губами шеи, чуть прикусывая кожу, снова и снова, и с каждым разом кусая все сильнее. Джон чувствовал, как дыхание сбивается, сердце замирало и тут же бешено билось в груди. Возбуждение, словно заново проснувшееся чувство заполняло каждую частичку его тела и разума. Сейчас он, как никогда понимал, что принадлежит только Джиму, и цепляться за Шерлока с самого начала было ошибкой: тот просто не был способен понять такие чувства…
Джеймс застонал, когда зубы сжались сильнее на его шее, вцепился пальцами в плечи Джона, подаваясь вперед. Да. Сейчас ему нужна была не осторожность, а сила, чтобы перебить эмоции прошлых дней.
Он резко поднялся, садясь сверху, коленями обхватывая бедра Джона, глядя на него сверху вниз блестящими, безумными глазами. Несколько минут он просто смотрел, пожирая глазами, подбирая все реакции, малейшие вздохи, то, как покраснели губы Джона, как движется кадык на горле, пытаясь сглотнуть… Наклонившись, он провел ногтями по его груди, царапая, и сорвал с его губ резкий выдох, тут же впившись поцелуем, словно бы забирая его дыхание себе. На груди остались четыре красные полосы, и Джеймс наклонившись, провел по ним языком, чувствуя жар чужой кожи. Подняв на Джона взгляд, он моргнул, но безумный блеск не ушел. Касаясь груди Джона, его плеч и шеи укусами, замаскированными под поцелуи, Джеймс впивался пальцами, словно желая оставить как можно больше следов, переходя границу, когда удовольствие становится болью. У него в голове словно перещёлкнуло что-то, и намек на потерю, когда основное беспокойство было удовлетворено, сорвал как-то тумблер, мешая воспринимать действительность адекватно.
Джон не мог отвести взгляда от его глаз Джеймса. Как птица замирает под взглядом змеи, таким же гипнотическим воздействием обладал сейчас и взгляд Джеймса. И Джон не мог не признаться себе, что ему нравится такой Мориарти, то, как он целовал, смешивая каждый поцелуй с укусом, царапая кожу, и боль и удовольствие никак не могли решить, кто сильнее. Джон выгибался под его пальцами, не сдерживая стонов. Ему казалось, что он плавится, и каждое прикосновение обязательно оставит ожог. Он чувствовал всполохи огня от такой близости, все это затмевало разум. Потянув пояс халата, Джон постарался стащить его с Джима окончательно. И пусть укусы причиняли боль, Джон хотел только больше, выгибаясь, желая быть так близко, как это возможно, ощущать еще острее и боль и удовольствие. Он хотел касаться его снова и снова, проводя руками по бокам, сжимая пальцы, касаясь ладонями спины, чуть царапая ногтями. Желание и возбуждение с шумом крови билось в висках. Джону казалось, что это безумие во взгляде Джима передалось и ему.