Джим все так же давил своим весом на его груди, затрудняя дыхание, но это была самая приятная для Джона тяжесть. Он старался поддерживать медленный ритм движений, осторожно толкаясь бедрами, проникая в него, хотя распаленное желанием тело требовало большего. Из горла вырывались хриплые стоны, Джон совершенно не мог себя контролировать и осознавать, что происходит. Одной рукой он придерживал Джима за бедро, под пальцами, приятно будоража кровь, явно ощущались линии вырезанных букв. Другой рукой провел по плечу, тут же цепко хватая его за горло и притягивая к себе, ему до безумия было необходимо впиться в его губы, ощутить их вкус. Яростно целуя, кусая губы, удерживая, но стараясь не пережать горло, Джон убрал руку с бедра, коснувшись пальцами возбужденного и такого обжигающе горячего члена Джима. Пальцы тут же с силой сжались на нем, скользя по стволу в такт движениям, медленно и неторопливо лаская, обводя большим пальцем головку и обратно к основанию. Так ярко и так остро, что Джон словно сам ощущал эмоции Джима, задыхаясь, разорвал поцелуй, облизывая пересохшие губы и судорожно вдыхая воздух.
Наплевав на боль, Джеймс поддавался, насаживаясь глубже, желание ощутить всю палитру ощущений преобладала над неприятными. Особенно когда Джон сжал его член, двигая в одном ритме с толчками, ни о какой осторожности и речи не шло. Джеймс застонал, толкаясь в его руку, и опустился назад, чувствуя жар, поднимающийся от паха.
Поцелуй иссушал, забирая весь воздух, но кто бы предпочел такое прозаичное действие, как дышать в угоду ощущениям губ Джона. Резко вдохнув, как вынырнув из воды, стоило контактам разорваться, Джеймс выпрямился, рука Джона, держащая его за горло, скользнула по плечу, и Джеймс перехватил его действие, перехватив ее, прижимая к постели, и лежащей на груди Джона ладонью прошелся выше, контролируя его дыхание. Джон уже не сдерживался, ускорял ритм, срывая с его губ неконтролируемые стоны и выдохи. Джеймс чувствовал, что тот на грани, сжал его горло, наклонившись над ним, вглядываясь в его лицо, ловя стоны и хриплое дыхание. Он сам кусал губы, насаживаясь, чувствуя, что и сам не долго продержится, ощутив, как выгнулось под ним тело, а Джон совсем на грани, он отпустил руку, впиваясь поцелуем, принимая в себя его последние, судорожные толчки. Волна жара стала самой последней каплей, Джеймс сжал руку Джона, и, дернувшись, кончил, падая, словно в омут, в черноту за закрытыми веками.
Джон мог с трудом перевести дыхание, и теперь Джим буквально вдавил его в кровать, ощущение пальцев на горле обжигало и превращало кровь в чистый адреналин, Джон даже забыл, что нужно дышать, он ощущал себя на самой грани, один шаг и сорвется. Он терял голову от плавящего удовольствия, перед глазами словно клубился туман, и желание заполняло собой весь мир, он мог дышать только поцелуем Джима, ощущением его дыхания, и Джон жадно впился в его губы, отвечая на поцелуй. Он ощутил, как все тело Джима содрогнулось, как если бы это был удар тока, ощущал обжигающий жар семени в своей ладони и будто ток перекинулся на него, сметая с пути и выбивая воздух из легких, Джон со стоном выгнулся, кончая не продержавшись дольше Джима, перед глазами потемнело, он словно проваливался в пропасть.
Отдышавшись, он, чуть придерживая Джима, помог ему лечь рядом с собой. Наверное, страх потерять будет еще долго тенью стоять за его спиной. И Джон не мог выпустить его из рук. Джеймс долго не мог прийти в себя, плавая где-то в темноте, но он чувствовал, как Джон вышел из него, как помог лечь рядом. Слышал лихорадочный стук его сердца и медленно приходящее в норму дыхание. Джеймс протянул руку, положил ладонь на грудь Джона и приоткрыл глаза. Теперь он больше не чувствовал страха, что он сорвется, или Джон уйдет или будет что-то, что могло бы им помешать.
Он доверял Джону, и, самое странное, доверял себе, что не сделает ничего, что причинило бы действительно неисправимый ущерб.
- Джон, – прошептал он, положив голову ему на плечо, как только немного пришел в себя, – кажется, вы с Мораном сработались?
Этот факт не мог не вызывать улыбки. Джеймс видел, что Себастьян довольно уважительно отнесся к перемене статуса шефа, после того разговора перед вылетом в Грецию вопрос об этом вообще не поднимался, и то, как двое, по сути, самых приближенных к Мориарти людей нашли общий язык не могло не радовать.
Джон чуть улыбнулся, повернув голову и глядя на Мориарти, сейчас было расслабленно прекрасно, спокойно, и мысли неспешно текли в его голове, даже шевелиться не хотелось, хотя стоило бы, но Джон все равно не был готов терять ощущение контакта с Джимом.
- Да, я знаю, он подозрительно относился ко мне, но, похоже, что общая цель стерла это недоверие хотя бы частично. Но вообще да… мы можем действовать вместе, это точно.
Джеймс не мог не подумать, что если дело поворачивается, таким образом… Может быть, Джон сможет работать на него? Но отмел эту идею сразу же. Слишком опасно, слишком грязно. Да и вообще, принцип не связывать работу и отношения никто не отменял.
- Кстати, ты ничего не имеешь против Сербии? – улыбнулся Джим, думая о скором отъезде. Как только он свернет здесь дела… пара дней уйдет на это и… разберется с Холмсом. Джеймс не собирался оставить безнаказанным то, что тот сделал с Джоном и то, что с ним могло бы произойти.
- У тебя уже появился какой-то план по этому поводу? – Джон бы не удивился, будь это и правда так. – На каком языке там разговаривают? А то мне понадобится срочно учить его… или переводчик. Место действительно не имело значения, хотя, пожалуй, он был бы против Сибири, на его вкус там слишком уж холодно.
- Это Сербия, Джон, – Мориарти расслабленно проводил пальцами по его груди, – логично, что там говорят на сербском… Но не думаю, что мы задержимся там долго, не самая удобная для жизни страна. Скорее всего, потом можно будет выбрать какой-нибудь город в Европе… Впрочем, на это еще будет время.
- Черт, логичность сейчас не самое сильное во мне, – хмыкнул Джон. – Значит, нужно будет найти переводчика. А почему именно Сербия, там вроде не очень спокойно, или для тебя это не будет проблемой? – заинтересованно спросил он, Джон вовсе не собирался возражать или переубеждать.
- У меня дела там. Лондон был просто местом, где я какое-то время жил… – Джеймс сел на кровати и, охнув, сполз на пол. – Все в порядке, – усмехнулся он, – за все приходится платить…
Он подобрал с пола халат, набрасывая его на плечи. Вскоре должен был приехать Моран. Привести новости, и, наверно, одежду. Если, конечно, у Себастьяна хватит сообразительности. Обычно хватало.
Джон говорил, что готов поехать куда угодно, и это было чистой правдой, но любопытство это не отменяло. – О, Европа… может, Италия? Уверен, что в порядке? – он сам еще неплохо помнил собственные ощущения, поэтому смотрел на Мориарти с вполне обоснованным сомнением.
Он, обеспокоенно нахмурившись, подскочил на кровати, внимательно наблюдая за Джимом.
- Италия, Франция, Швейцария, – Джеймс махнул руками, – посмотрим. Все равно нужно будет где-то обосноваться. Пока тут все утихнет…
- Хорошо, потом посмотрим, может, снова придется палить по карте, – Джон невольно улыбнулся, вспоминая, как они решали вопрос с тем, куда отправиться на отдых. – Только в этот раз лучше не попадать в середину океана, там может не оказаться даже островка. – Не удержавшись, он тихо хихикнул. – Только перед отлетом я хочу забрать свой нож, он дорог мне как память, и передать привет Шерлоку.
Джеймс повернулся, чтобы видеть лицо Джона. Говоря о Шерлоке, на нем появилось жесткое выражение.
- Может быть, предоставишь это мне? – он внимательно следил за его выражением, – я бы хотел перемолвиться с ним парой слов перед отъездом. Отправить послание его брату…
Джон внимательно посмотрел в глаза Джиму.
- Похоже, мы хотим передать если не один и тот же привет, то очень похожий. Только я не хочу отпускать тебя одного…
Джеймс не хотел, чтобы Джон ехал с ним к Шерлоку, чтобы тот виделся с ним. Да, Мориарти примерно представлял, что Джон не в восторге сейчас от действий детектива, но сам он планировал убийство. И, по его мнению, Джон эту идею не поддержит. А вот если бы он узнал об этом не сразу… Да, он бы все равно был в ярости. Но Джеймс думал, что сумеет успокоить Джона. А Холмс поплатится за свои действия.