- Играешь со смертью, Джон.
Он чувствовал сквозь одежду жар чужого тела, что Ватсон сейчас словно перед прыжком, напряжен. Что это? Адреналин? Или что-то еще.
- Знаю, – ухмыльнулся Джон. – Это моя привычка.
Вот теперь перед ним снова был тот Мориарти, которого он привык видеть, от которого не знаешь, чего ожидать. Быть рядом с ним, как стоять на острие ножа. Хорошо, это их игра, посмотрим, что будет дальше, Джон не собирался отступать раз Мориарти сделал выпад первым. Адреналин стучал в висках не давая сделать и шага назад, отстраниться, оставалось сделать только одно и Джон, не сомневаясь и секунды, заключил Мориарти в объятья, почти безотчетно проводя пальцами вдоль его позвоночника, замирая только коснувшись плеча. Кажется, его действительно заносит не туда, но один раз в жизни можно и забыться.
- И тебе явно нравится, что я играю, а не отступаю, иначе ты давно позволил бы вмешаться. Не так ли? – тихо произнес Джон, чуть прикрыв глаза.
Сейчас все казалось правильным. Если бы на месте Мориарти была девушка, то было понятно, почему реакцией на такую близость стал огонь в крови. А так… это шло вразрез с тем, что он привык о себе думать. Но провалиться ему на этом месте, если он уберет руки и сделает шаг назад.
Джеймс довольно усмехнулся. Теперь они играли почти на равных, Ватсон не отступится, это вопрос принципов. Объятия Джона были крепкими, а прикосновение его пальцев, даже сквозь ткань пустило электрические разряды по позвоночнику, Джеймс задержал дыхание. Сейчас приходилось контролировать не Джона, а больше себя, чтобы не выдать в своих реакциях больше необходимого. Он не только игрок на этой сцене, он еще и режиссер. Который… не знает, чем должна закончится эта пьеса? Хотя Джеймс никогда не был сторонником придерживаться золотой середины. К черту контроль. Пусть игра выходит за пределы, ее всегда можно будет предотвратить одним нажатием курка. И неважно чьи мозги при этом запачкают стены.
Он слегка отстранился, только затем, чтобы иметь возможность заглянуть в лицо Джону. Глаза доктора, обычно светлые, сейчас напоминали грозовое небо, перед первым ударом грома.
- Отступиться – трусость, – произнес он, впитывая все то, что выражало сейчас лицо Джона.
От того, чтобы коснуться его губ был всего лишь миллиметр, и истекающее терпение.
- О да, – согласился Джон, глядя в глаза Мориарти и невольно ловя себя на мысли, что в такой бездонной темноте можно и заблудиться. – Не хочу, чтобы хоть кто-то считал меня трусом.
Он не мог отвести взгляда, а даже если сделает это, все равно зацепится за губы, Джон еще помнил их вкус, хоть и прошло столько времени. Сейчас это время казалось бесконечностью. Тогда было много ярости и эмоций, а сейчас… Сейчас Джон даже не знал, что это было. Никакой ярости или гнева. В прошлый раз поцелуй стоил ему потери сознания, что будет в этот раз? Его даже не удивило, что он так легко думает о чем-то подобном. Сейчас это не имело значения. Расстояние было настолько ничтожно мало, что и вовсе не считалось.
Джону потребовалось меньше одного мгновения, чтобы коснуться губ Мориарти и на этот раз никакой агрессии в этом не было, только немного мягкости и осторожности.
Это удивило Мориарти больше, чем ярость. Ко второй он был готов, а вот как реагировать на первую почти не знал. Он не закрыл глаза, хотя так близко ничего не было возможно разглядеть. У губ Джона был привкус алкоголя и чего-то еще, они оказались мягче, чем он запомнил с их первого поцелуя, который больше был похож на схватку. Сейчас же, казалось, это было изучение… Он с небольшим нажимом провел ладонями по его спине от лопаток до бедер чувствуя, как под кожей напряжены мышцы. Джеймс приоткрыл губы, коснулся языком нижней губы Джона, сравнивая свое ощущение с первым поцелуем, желая понять почему же он выбрал для этой игры именно Ватсона…
Джон рассчитывал на сопротивление, а вместо этого получил сотни электрических иголок по спине, даже, несмотря на то, что между ладонью Мориарти и его кожей была ткань. Если такие ощущения от прикосновения через «препятствие», то что же будет без него? Одной этой мысли было достаточно, чтобы кровь закипела, становясь чистым адреналином. Джон не позволял себе и на секунду задуматься над тем, что он творит. Замершее дыхание, несколько лишних ударов сердца и от осторожного поцелуя не осталось и следа. Джон зарылся пальцами в волосы Мориарти, удерживая его на случай, если тот захочет отстраниться. Черта с два, теперь его остановит только пуля. Джон с яростью впился в губы Мориарти, проникая языком в его рот, не спрашивая разрешения и не терпя возражения. Он хотел забыться, раствориться в ощущениях, чтобы не остановиться, не одуматься. Джон старательно игнорировал бившуюся в мозгу мысль, что это все неправильно и совершенно недопустимо хотеть столь опасного человека как Мориарти.
Джеймс ответил с какой-то дикой страстью, впиваясь в губы Джона, чувствуя металлический привкус крови. Кажется, он случайно прикусил ему кожу, но тот даже не заметил. Рваные, яростные движения губ и языка, совершенно не давали додумать ни одну мысль. Он впился ногтями в спину Ватсона, вытягивая его рубашку из брюк. Хотелось коснуться ладонями обнаженной кожи, оставить царапины, как следы напоминания о том, что происходит сейчас. Он прижался теснее, чувствуя, как пальцы Ватсона сжимаются, контролируя, запрещая отстраняться, хотя Джеймс и не хотел, скорее он убил бы любого, кто вмешался. В крови словно бурлил углекислый газ, затуманивая мозг, пуская по венам ток.
Джон ощутил знакомый металлический привкус крови, но это было как приятное дополнение, добавлявшее остроту ощущениям. Все-таки ему пришлось признать, что людям свойственно дышать, с сожалением разорвав поцелуй, Джон провел языком по губам, слизывая кровь, как мило, его это даже заводило еще больше. Столько страсти он и не ожидал получить в ответ. Шальной взгляд в затуманенные страстью глаза, чтобы самому задохнувшись утонуть в них. Но останавливаться не хотелось даже ради этого, нет, он не даст себе и секунды на осознание происходящего. Это не нужно. Наклонив голову, Джон касался губами шеи Мориарти, целуя и немного прихватывая кожу зубами, зализывая языком каждый след укуса. Тяжело дыша, он оставлял одну метку за другой, и, кажется, уже совершенно не мог себя контролировать. Куда делся хороший и уравновешенный парень Джон, промелькнуло в голове у Джеймса, когда Ватсон обжигающими поцелуями прикусывал его кожу, казалось, еще немного и потечет кровь… Джону пришлось разжать объятья, справиться с пуговицами одной рукой было бы еще мучительнее, а он и так ненавидел каждую пуговицу рубашки Мориарти, они мешали ему прикоснуться к его телу. В нетерпении Джон рванул края в сторону, не обращая внимания на то, остались там еще пуговицы или нет, ему до боли хотелось прикоснуться к его коже, сейчас и немедленно, иначе он просто сойдет с ума. Брызнули во все сторону пуговицы, Джеймс резко отстранился, глядя на Джона сумасшедшими глазами. Усмехнувшись, он облизнул губы, и выдернул ремень из брюк Ватсона, притянув его для поцелуя, кусая губы, кожу на подбородке, шею. Разум Джона заволокло туманом страсти и желания, он ловил губами поцелуи Мориарти, с удовольствием подставлял шею, чувствуя, что почти плавится под горячими прикосновениями.
Отвлекая его таким образом, Джим медленно завел ему руки за спину и в одно мгновение, затуманенный страстью мозг Ватсона, не успел даже среагировал, связал его руки ремнем, достаточно крепко, чтобы крепление не развязалось само.
- Освободишь руки, и я тебя убью, – прошептал Мориарти, касаясь языком ушной раковины, и расстегнул его ширинку, спуская брюки вместе с бельем, коснулся пальцами уже напряженного органа, и вглядывался в лицо Ватсона.
И даже если руки были ненадежно связаны, освобождаться явно не стоило, голос Джеймса это ясно давал понять. Нет, можно было бы предположить, что он это не всерьез обещает, но проверять не было ни единого желания. Зато вот другого желания было хоть отбавляй. И это не давало сосредоточиться и понять, во что он влип. В глазах Джона мелькнуло удивление, почти испуг который быстро забылся, стоило горячим пальцам Мориарти коснуться уже столь основательно возбужденной плоти. От ласк у Джона дыхание перехватило и с губ сорвался совершенно непрошеный стон. Джеймсу понравилось, как Джон не смог сдержать стон. Если он и был на чем-то действительно помешан, то на власти. И в работе, и в частной жизни он держал все под своим контролем. И пока еще не было человека, который мог бы его перехватить. Хотя, Джим допускал, что если бы Джон знал к чему быть готовым оставить его беспомощным оказалось не так просто. Но… пока он наслаждался властью над партнером. Джон не любил повиноваться, но Мориарти он подчинился и пока не было ни одной причины пожалеть об этом. Если не считать связанных рук.