Видя его состояние, у Джона дыхание перехватывало от понимания, что все это благодаря ему. Это в его руках Джим стонет и ему отдает ведущую роль. Взгляд Джона скользнул по обнаженному телу Джима и невольно зацепился за порезы. Протянув руку, он коснулся пальцами порезов, бережно проводя подушечками по подживающим ранам. Да, Джим теперь только его и пусть только кто попробует протянуть к нему свои руки… пощады не будет.
- Я люблю тебя… – одними губами прошептал он, глядя на Мориарти.
Джеймс всхлипнул, с силой втянув воздух через сомкнутые губы, когда пальцы Джона коснулись порезов. Было настоящим безумием оставлять такой знак на своем теле, это просто открытая капитуляция, сдача в чужие руки, это даже больше, чем признание в любви, и гораздо серьезней и глубже, чем Мориарти, вообще, позволял себе в своей жизни. Просто никто до Джона не вызывал в нем и доли таких чувств.
Взгляд собственника, которым одарил его Джон, был настолько красноречив, что у Джеймса не осталось ни одного сомнения в ответе на вопрос, ревнив ли Ватсон…
Наклонившись, Джон коснулся губами живота Джима, поднимаясь неторопливыми поцелуями выше. Несмотря на собственное желание, Джон не хотел торопиться. Он коснулся губами одного соска, обводя его языком и, прикусывая, чуть потянул, отпустив, провел по нему языком, потом уделил такое же внимание второму, только прикусил заметно сильнее. Джон коснулся губами шеи Джима, и, не удержавшись, с силой впился зубами в кожу, тут же зализывая место укуса. Он ловил каждую реакцию Мориарти, голова шла кругом, пожалуй, сдерживаться дальше было действительно проблемой. Едва ощутимо коснувшись Джима, Джон отстранился, не отводя от Мориарти взгляда, нащупывая оставшийся на кровати тюбик со смазкой.
Касание чужих губ еще больше разжигали желание, а связанные руки вносили ноту дисгармонии, когда хотелось прикоснуться, но не было возможности, и жар страсти становился все больше мучительным. Джим не мог сдерживать стоны и болезненные вскрики, когда Джон прикусывал его кожу. Желанная боль. Джеймс никогда не считал себя садистом или мазохистом, как он уже говорил Джону, это просто ярлыки. Но боль… боль всегда стояла особняком. В жизни Мориарти ее было предостаточно, и Джеймс предпочел найти в ней удовольствие.
Отодвинувшись, Джон провел пальцами другой руки по внутренней стороне бедра Джима, едва задевая его член. Он облизнул губы от такого более чем возбуждающего вида. Наклонившись, он обдал головку горячим дыханием, но не касаясь. От полного желания стона Джима Джону стоило большого труда, чтобы не сорваться, не взять его немедленно, не заботясь о подготовке. Все-таки взяв себя в руки, Джон открыл тюбик и выдавил на пальцы немного смазки.
Свободной рукой он удерживал Джима за бедро, сколь бы не было велико желание, а инстинктивный порыв отстраниться никто не отменял.
Джим развел ноги, согнув их в коленях, открываясь перед Джоном, глядя на него взглядом, потемневшим от желания. Возбуждение, спиралью свернувшееся в паху, так что член прижался к животу, не давало возможности быть спокойным. Он застонал, удерживая себя от желания двинуть бедрами, чтобы почувствовать что-то более ощутимое, чем чужое дыхание на своем члене. Поерзав, Джим прикусил губу, чтобы не попросить поторопиться. Он впивался ногтями в ладони, ожидая того, что будет дальше, глядя, как Джон возится со смазкой, и тяжелое дыхание срывалось с его губ.
Сидя между ног Мориарти, Джон с трудом мог перевести дыхание, одного взгляда на столь открытого перед ним Джима было достаточно, чтобы не только потерять контроль, но и, вообще, забыть обо всем, отдав руль страсти. Сейчас Джим вызывал в Джоне какую-то необычную для него смесь желания причинить боль и подарить удовольствие одновременно. Видеть эту смесь эмоций на его лице. Впрочем, бережность оказалась сильнее.
Придерживая одной рукой Мориарти за бедра, Джон, наклонившись, нашел пальцами тугое колечко мышц, коснувшись его, мягко надавил, обводя по кругу, давая возможность расслабиться, прежде чем проникнуть внутрь одним пальцем. Чувствуя, как стенки сжались вокруг пальца, Джон невольно прикусил губу, это было таким дразнящим ощущением, что было сложно держать себя в руках, ему нестерпимо хотелось, чтобы это тугое кольцо мышц сжалось вокруг его члена. Пока еще он мог себя контролировать, осторожно двигая пальцем, растягивая, давая время расслабиться, еще немного, чтобы добавить второй. Проникая как можно глубже то чуть сгибая пальцы, то наоборот распрямляя и раздвигая в стороны, снова растягивая. Собственное дыхание стало рваным от еле сдерживаемого нетерпения, а стоны Джима только еще больше распаляли его. Одновременно с этим Джон провел языком по стволу напряженного от возбуждения члена Джима, касаясь губами головки и чуть отстраняясь, снова обжигая горячим дыханием, но не заходя в ласках дальше этого, дразня Джима.
Осторожные круговые движения Джона помогли расслабиться, но первые мгновения вторжения все же причинили дискомфорт. Джим прикусил губу, заставляя себя не зажиматься, поддаваясь под чужими прикосновениями. Он застонал сквозь зубы, когда Джон добавил второй, не сдержавшись, двинулся навстречу, было так мало… и эта полузаполненность мучительно расползалась по венам, хотелось почувствовать Джона в себе, его тяжесть, жаркое дыхание… Джеймс выгнулся, упираясь пятками в матрас, не сдержав гортанного стона, когда Джон коснулся губами его члена. Смешение мыслей, чувств, болезненность наслаждения, и не было возможности разделить и взять под контроль то, что он ощущал. Это медленное движение, казалось, длилось вечно, Джим уже не мог сдержать движение бедер, навстречу проникающим в него пальцам.
- Джон, пожалуйста, – простонал он, облизывая пересохшие губы.
Джон накрыл губы Джима своими словно сцеловывая его стоны. Казалось, Джон именно этих слов и ждал, хотя все это время он с таким трудом сдерживал себя, что слова Джима просто выбили у него последнюю сдерживающую опору. Собственное желание и возбуждение затмевали разум, он убрал пальцы, с трудом вдыхая воздух, и отстранившись, снова потянулся к тюбику, выдавливая еще смазки, больше не желая даже пытаться сдерживаться.
Джон крепко ухватил Джима за бедра, удерживая его, он на несколько секунд замер, прежде чем, с тихим стоном, невольно сорвавшимся с губ, толкнуться, проникая в Джима. Пришлось усилием воли остановить себя, чтобы проникнуть только наполовину, и дать Джиму возможность привыкнуть. Джон успел сделать несколько рваных вдохов, прежде чем, не выдержав, войти в него на всю длину, плавясь от невероятного ощущения сжавшихся вокруг его члена мышц. Пара секунд и он стал медленно двигаться, стараясь не сорваться.
Джеймс, не отрывая взгляда, смотрел, как Джон размазывает смазку по члену. В паху пульсировало возбуждение, так сильно хотелось почувствовать его внутри себя, что Джеймсу каждое мгновение промедления казалось вечностью. Он подался вперед, и, почувствовав прикосновение головки, задержал дыхание, застонав, сквозь зубы. Хотелось разом дернуться, через тянущую боль, наплевав на нее, насадиться полностью, и чтобы Джон не сдерживал себя… Когда тот толкнулся, входя на всю длину, Джим выгнулся, не зная, куда деть связанные руки, это дико мешало теперь, давало почувствовать себя беспомощным, придавленным чужим телом к кровати, растянутым и заполненным. Джеймс закрыл глаза, и стало еще хуже, возбуждение распирало его изнутри, но паника никуда не девалась.
- Джон, пожалуйста… – зашептал он, открывая глаза, – пожалуйста…
Фраза прервалась стоном, когда Джон толкнулся глубже, касаясь простаты, посылая электрические импульсы по всему телу. Джеймс забыл, о чем он хотел попросить, прижав связанные руки к груди, он обхватил Джона ногами, двигаясь ему на встречу, смывая панику волнами удовольствия.
Сквозь туман желания Джон никак не мог понять, о чем именно просит его Джим. Осторожные движения он не смог сохранить надолго, неизбежно наращивая ритм, двигаясь все быстрее, каждый раз стараясь проникнуть в Джима как можно глубже. С губ срывались непроизвольные стоны удовольствия, он немного менял угол проникновения, стараясь поймать тот вариант, который доставит Джиму наибольшее наслаждение.