Он невольно опасался, что кто-то увидит все это безобразие под столом, хотя эта обеспокоенность постепенно растворялась, вытесняемая более приятными ощущениями. Откинувшись на стуле, Джон опустил руку под стол и тут же цепко схватил Джима за лодыжку. – Самое время озаботиться чем-то полегче, если ты уже тоже закончил есть. – Джон очень старался сохранить невозмутимый вид.
Джеймса, казалось, совершенно не волновало, что кто-то может увидеть его манипуляции. На его лице отражалась только ехидная улыбочка, которая стала еще шире, когда пальцы Джона обхватили его за лодыжку, мешая движению.
Джеймс сделал глоток кофе, и улыбнулся, – Я уже закончил, – ответил он, – мы можем идти, если конечно тебе ничего не мешает, – он приподнял одну бровь, бросая на Джона красноречивый взгляд, – и если кое-кто перестанет меня держать, – довольным шепотом добавил он, аккуратно опуская ногу.
Джон только многозначительно изогнул бровь на ухмылку Джима, он разжал пальцы, отпуская его ногу. Если бы они сидели так еще дольше, то ему точно начала мешать не только рубашка, а так он еще мог затолкать так не вовремя проснувшееся, вполне определенное, воодушевление тела.
- Интересно, а если бы не перестал держать, то чтобы ты тогда делал? – хмыкнул Джон, вставая из-за столика.
Напротив кафе, где они сидели, был магазин одежды. Джеймс планировал, что они отправятся туда. Заплатив, он привычным движением взял Джона за руку, на мгновение прижавшись к его плечу.
Джон крепко сжал руку Джима и подумал, что именно такие мимолетные касания придают особый романтизм отношениям.
В магазине одежды было довольно пустынно, и, самое главное, прохладно. Джон невольно перевел дыхание, тут было не так жарко и он, наконец, перестал чувствовать себя так, словно медленно поджаривается. А еще тут было особенно тихо, толкаться среди других посетителей было бы куда более раздражающе, по жаре особенно. Джон не стал отвлекаться на то, чтобы глазеть по сторонам, а сразу направился к углу с рубашками.
Взгляд зацепился за ткань цвета ясного неба, она была мягкой и приятной, в ней он вряд ли будет заживо вариться. Найдя нужный размер, Джон, не дожидаясь пока им, решат «помочь с выбором» уцепил Мориарти под локоть, потащив в сторону примерочной. Небольшой шанс, что она не подойдет, но ему в любом случае хотелось переодеться в нее, чтобы больше не ходить в своей черной. Отпустив Джима, он скрылся за разделяющей шторой, нетерпеливо расстегивая пуговицы своей рубашки. За это время Джон успел в ней взмокнуть, и она теперь неприятно липла к телу, отчего хотелось как можно скорее избавиться от нее.
Джеймс минуту послонялся рядом с примерочной, разглядывая редких посетителей. Единственный продавец консультировал какую-то пару. Джеймс усмехнулся, и, отдернув занавес примерочной, юркнул внутрь, бросил на Джона лукавый взгляд
- Я решил помочь тебе, – заявил он, – застегнуть пуговицы.
Быстро облизнув потрескавшиеся от жары губы, он действительно занялся обозначенным действием, стоя к Джону практически вплотную, единственная возможность поместится в тесной примерочной вдвоем.
Ткань новой рубашки приятно холодила кожу, но Джону моментально стало жарко, стоило Мориарти оказаться так близко к нему. Нет, на самом деле Джон даже хотел, чтобы Джим не слонялся снаружи. Пусть примерочная и не рассчитана на какие-то особо активные действия, но кого это волнует, когда рядом настолько потрясающий мужчина. Джон неосознанно облизнулся, глядя на губы Джима. Он был так близко, что было так просто обнять Мориарти, руки Джона сделали это раньше, чем он вообще смог об это подумать и остановиться. Скользнув ладонями по спине Джима он почти в тот же момент поцеловал его, обводя языком контур, прежде чем, мягко раздвинув горячие, чуть потрескавшиеся губы, скользнуть дальше проводя по зубам, так же медленно и неторопливо, словно пробуя на вкус. Дыхание сбилось, став частым и поверхностным.
Джеймс тихо простонал, обнимая Джона, прижимаясь к нему, отвечая на поцелуй. Он мог бы провоцировать его хоть весь день, дразня мимолетными, красноречивыми касаниями и двусмысленными словами, сохраняя относительное спокойствие, но стоило Джону коснуться его, как вся выдержка (которой у Джеймса и так было не много) разом заканчивалась.
- В любой момент нас могут обнаружить, – прошептал он, касаясь губами ушной раковины, на секунду прикусив мочку, – если хочешь остановиться, сделай это сейчас, потому что потом будет поздно.
Сердце Джона бешено билось в груди, отдаваясь шумом крови в висках, с губ сорвался тихий стон желания. Какое к черту остановиться, один короткий стон Джима, ощущение жара его кожи под тканью, и перестать уже невозможно.
- Издеваешься? – прошептал он. – Как я могу остановиться, ты слишком восхитителен для спокойствия.
Сейчас ему было плевать, увидят их или нет, но немного жаль, что они не взяли с собой никакого оружия. Пусть Джон и не считал себя кровожадным или агрессивным, но их с Джимом страсть не предназначена для свидетелей. Хотя, где-то на задворках разума проскочила мысль, что это будет даже смешно, если их засекут и постараются выставить вон.
- Боюсь, что уже поздно… – пробормотал он, нетерпеливо прикусывая кожу на шее.
Джеймс прикусил нижнюю губу, подавляя стон, готовый сорвать с губ, стоило Джону сомкнуть зубы. Действительно, остановиться уже было немыслимо. Джеймсу было плевать, что их могут засечь. Он подумал, что пара не ласковых слов и угрожающий взгляд, и лишнего просто сдует ветром, если конечно у него есть чувство самосохранения.
- Джон, тебе невероятно идет эта рубашка… – облизал губы Джеймс, подталкивая Ватсона к стене, проводя пальцами по его груди, задевая соски через прохладную ткань, – мне даже жаль ее рвать… – он сокрушенно вздохнул, проводя ладонями вверх, было приятно ощущать разгоряченную кожу, через тонкую ткань рубашки.
Джон буквально задыхался от сдерживаемой страсти.
- Тогда может, стоит ее снять? – хрипло спросил он, прижавшись спиной к стене и невольно выгибаясь от прикосновений Мориарти.
Даже сквозь ткань прикосновения ощущались так остро, словно между пальцами Мориарти и его кожей ничего нет. Он кусал губы, пытаясь не дать стонам сорваться и выдать их сразу с головой. Джон забрался ладонями под рубашку Джима, чувствуя, как жар кожи буквально обжигает пальцы, выбивая из его легких воздух, провел пальцами по его позвоночнику, надавливая на позвонки и чуть царапая кожу. Ладонь другой руки скользнула к бедру, сжимая пальцы, прежде чем накрыть ладонью пах Мориарти, надавливая. Лихорадочно облизнув пересохшие губы, он с силой надавил пальцем на молнию ширинки, проводя по ней. В отчаянной попытке сдержать стоны он впился в губы Мориарти жадным поцелуем, проникая языком в рот, сплетая свой с его языком, выдыхая стоны, решив, что так их никто не услышит.
Джеймс глухо застонал, толкнувшись в ладонь Джона, кажется, надевать узкие джинсы было ужасной идеей. Он толкнул Джона к стене, прижимая, кусая его губы в поцелуе.
Сдерживать стоны было невероятно сложно, Джеймс подумал о кляпе, но в этой маленькой примерочной не было ничего, что можно было бы использовать в таком качестве.
- Может быть, – хриплым шепотом ответил он на предложение снять рубашку Джона, провел по ткани, ногтями, словно проверяя на прочности, и стал расстегивать пуговицы, прижимаясь бедрами и потираясь о ткань брюк. Джим злился, что буквально минут пять назад лично застегивал эти дурацкие пуговицы! Распахнув, наконец, его рубашку, он поднялся на Джона взгляд, усмехнулся, прижимаясь к нему, проводя с силой пальцами по груди и бокам. Одну руку он поднял, накрыл рот Джона, покачав головой с совершенно дьявольским выражением лица.
- Тссс, – прошептал Джеймс и, наклонившись, вначале нежно обвел кончиком языка по ореолу соска, дразня, коснулся навершия, обхватил губами, перекатывая, и почувствовав, как Джон поддался вперед, прикусил, оттягивая зубами, чтобы через мгновение отпустить, прижав языком, зализывая укус. Он чувствовал дрожь, проходящую по телу Джона, то, с каким трудом он сдерживает стоны, и это не могло не добавлять огня в пожар страсти. Бросив быстрый взгляд на лицо Джона, Мориарти проделал то же самое со вторым соском, и почти сразу же прикусил кожу, напротив сердца, оставляя след зубов.